Ферма - Дмитрий Резаев Страница 15

Наконец, они оказались в огромном помещении, заставленном до самого потолка, терявшегося в недосягаемой выси, штабелями необработанных досок. Пропетляв в запутанных проходах между штабелями, Трэш и его проводник остановились в небольшой комнатке, естественным образом образованной надвинувшимися со всех сторон нагромождениями досок. Тусклая лампочка, повисшая на тянувшемся из темноты проводе, освещала импровизированный стол и стулья, грубо сколоченные из каких-то деревянных обрезков. На газете, разостланной на столе, валялись консервные банки и буханка черного хлеба. Человек, открывший дверь, плюхнулся на один из стульев, поднял голову и, взглянув на своих гостей, улыбнулся. Самарин и Шур остолбенели – перед ними находился еще один Сигизмунд Трэш. Настоящий Трэш самодовольно рассмеялся.

– Признайся, Шур, даже ты этого не ожидал. Знакомьтесь – Сидхартха Трэш.

– Это и есть твой запасной вариант? – спросил Шур, выковыряв из внутреннего кармана огрызок сигары. – Круто. Ну, и каков же твой план?

Сигизмунд Трэш не ответил. Он коротко и крепко обнял своего близнеца и, даже не присев на железный питьевой бачок, заменявший местному обитателю стул, схватил хлеб и с явным удовольствием впился в него зубами. Шур взял со стола открытую консервную банку и понюхал ее содержимое.

– Сардины, – глубокомысленно изрек бывший специальный агент, – и отнюдь не синтетические. А ты не кисло устроился, Сидхартха.

При всей похожести Сидхартха Трэш все-таки отличался от своего оригинала. Сначала казалось, что это несходство носит неуловимый характер, но, приглядевшись, становилось заметным, что и кожа у него светлее, и волосы, и, самое главное, выражение лица какое-то кроткое, что ли.

– Сидхартха – философ, – не без гордости пояснил Трэш.

– Сидхартха, – обратился к своему двойнику Трэш, во рту которого уже самодовольно дымилась сигара, – а вот, кстати, человек из земного ХХI-го века.

– Вы землянин? – глаза Сидхартхи, более небесного оттенка, чем глаза Трэша, зажглись неподдельным интересом.

– Что значит «землянин»? – настороженно спросил Самарин. – А вы кто?

– О-о, я всего лишь клон. Что такое «клон»? Прижизненное воплощение оригинала.

– Я не совсем понимаю…

– А чего тут понимать, – вмешался Шур. – Он – клон. Человек, обязанный своей личностью изначальному. Вторичный продукт. Как говорится, юридической силы не имеет.

– А как же Сабанья Варрон? – усмехнулся Сидхартха.

– Сабанья Варрон – исключение. Это, во-первых. А во-вторых, Сабанья Варрон был одним из первых клонов. Возможно, процесс клонирования вышел за рамки и…

– И произошла мутация, вы это хотите сказать?

Самарин разозлился. Он аккуратно вынул изо рта остолбеневшего Шура сигару и, затянувшись, сказал:

– Так, хватит. Кто такой Сабанья Варрон?

– Сабанья Варрон – единственный за всю историю человечества клон, работавший в государственном учреждении, по-моему, министром сельского хозяйства. Он вводил дриссовую систему, если я не ошибаюсь… – пустился в объяснение Сигизмунд Трэш.

– А вот и ошибаетесь! – с видимым удовольствием прервал его Сидхартха. – Он предлагал вывести особую породу колонов-клонов, которые бы и обрабатывали сельскохозяйственные угодья!

– Ну и? – подозрительность и раздражение росли в Самарине как снежный ком.

– Его убили. Пьяный дебош в портовом кабаке. Какой-то моряк сказал, что у клонов мужское хозяйство недоразвитое. Сабанья вспылил. У клонов это дело обычное – природная агрессия. Начался мордобой. Парень он был не слабый, и матрос, поняв, что ему не справиться, разрядил в него револьвер. Имел право. Убийство клона не считается уголовным преступлением. Это административное правонарушение, влекущее за собой штраф за нарушение общественного порядка, возмещение убытков хозяину клона, а также выплату моральной компенсации, если суд признает таковое необходимым. Этот Сабанья обошелся матросу в 31 таллер. Мы проходили дело Варрона на юридическом семинаре. – Эдвард Шур потянулся еще за одной банкой сардин.

Самарин наклонился к Сидхартхе:

– Значит, если у меня есть 31 таллер, я могу вас запросто убить?

– 298 таллеров. Инфляция, знаете ли, – вставил Трэш.

– Какие 298 таллеров! – возмутился Шур, – Это же пиратская копия. Штраф будет платить Сигизмунд за незаконное клонирование. Или скажешь, что у тебя есть лицензия на этого парня? Кстати, где тебе его делали? Гаути? Сакамандр?

– Ну все знает! – всплеснул руками Трэш. – Сакамандр.

– Самопал сразу видно. Он и не очень-то похож. Каменный век. Таким способом клонировали еще вашего хваленого Сабанью.

– Что ты понимаешь! Мой отец заказывал его Мастеру.

– Мигуэлю?! Иди ты!

Шур восхищенно провел по щеке Сидхартхи.

– Ручная работа, черт возьми! Но Мигуэль – художник, а художник всегда стремится приукрасить. Мастер обычно работал для отшельников-аскетов, т.е. тех, кто навсегда покидал мир, оставляя вместо себя вот такое произведение искусства. А здесь, как я вижу, все наоборот. Боюсь, твой план, каким бы он ни был, не сработает.

– Это почему же?

– Да потому что любое сканирование подтвердит различия. Мало того, насколько мне известно, работы, подобные работам Мигуэля, Астарти, Сафроньеса и Бурдитта, в западных штатах вообще не считаются клонами. И хотя они не имеют полного набора гражданских прав, их убийство приравнивается к убийству изначального. Представители западных штатов постоянно поднимают в Сенате вопрос о предоставлении подобным клонам полного гражданства и признания их изначальными. Основываются они при этом как раз на различиях с оригиналами. Но эксперты из генетического отдела ВБС каждый раз рубят их поправки на том основании, что различия различиями, а генетикой работы Мигуэля и остальных Мастеров обязаны изначальным, то есть оригиналам.

Трэш достал очередную сигару и задумчиво покрутил ее меж пальцев.

– И психика, – вздохнул Сидхартха.

– Что «психика»? – задал свой очередной вопрос Самарин.

– Человеческий эмбрион с момента зачатия составляет с матерью единое целое. И на развитие его психики сильнейшее влияние оказывает психика матери. Человек, выращенный в пробирке, этого лишен.

– Отсюда вспышки агрессивности? – Самарин пристально разглядывал Сидхартху.

Клон отвел взгляд, но ответил:

– Не знаю. Вспышки агрессивности носят спонтанный характер. Их природа до сих пор неясна. А лично я таких вспышек не испытывал ни разу.

Шур встал, засунув руки в карманы, и стал пристально разглядывать Трэша. Трэш лишь самодовольно пускал сизые облачка.

– Что ты задумал, Сигизмунд?

– Верховный Суд, – был ответ.