Джокер и палач - Борис Иванов Страница 15

Енот представил себя предъявляющим Мыколе Просыпе свой основной аргумент непричастности к семитскому корню. И чем чревато этакое предъявление. Но златые горы стоили того.

К тому же одна нестандартная идея посетила его. На нестандартные идеи Енот был горазд.

— В конце концов, — горячо продолжал Зильберман, — мы можем нанять какого-нибудь поца скандинавской наружности...

— Поца... Это — рискованно, — отрезал Апостолос. — Ладно, я берусь за дело, Ари.

* * *

И приступил он к реализации своей нестандартной идеи. В основе ее лежала уверенность в том, что старый Ари, слегка сдвинутый на почве своей переоценки местного антисемитизма, что-то не понял в ситуации. Не таким антисемитом был Щука, чтобы отказаться от дуриком идущей в руки полштуки. А за целую штуку он отдал бы товар хоть главному раввину проклятой Федерации.

Значит, либо Щука знал другого покупателя (хуже всего, если самого Родни). Либо... это был не тот Щука!

Начал Енот со второго варианта. Потому, что первый был абсолютно фатален.

Для этого он первым делом направил свои стопы в бильярдную клуба яхтсменов, отыскал там Гадину Рутгерта и угостил его кружечкой пива.

— Я снова свел дружбу с Мыколой Щукой?! — посреди мирного разговора «за то, за другое» возмутился тот. — Да старому Зильберману это приснилось. У него уже глюки пошли насчет всемирного гойского заговора. Можно подумать, что у нас тут один Просыпа в «щуках» ходит...

— Неужто еще кто такое погонялово подцепил? — наивно поинтересовался Енот, чувствуя, что выходит на цель.

— Да тот же покойный Муренго... — пожал плечами Гадина и отхлебнул пивка. — Да мало ли кто!

Покойники решительно не интересовали Енота как перспективные партнеры.

— Ну, тот уже «этажом выше переехал», — усмехнулся он. — А в Семи Городах, выходит, все ж таки Просыпа — единственная щука, что еще не кверху брюхом плавает.

— Пфе! — презрительно поморщился Гадина. — С одной щукой — вполне живою — ты вроде бы неплохо дела ведешь...

— Это с кем же? — поразился Енот.

— Да с тем тощим парнем, что магазин типа секонд-хенда на площади Эпидемии держит. Вот щука так щука. Морда худая, острая, сам скелет скелетом, а взгляд ну точно щучий!

— Это с Тимоти Стрингом, что ли? — догадался Енот. — Так его ж обычно Толстяком дразнят...

— Ну а по мне, Щука он, — отрубил Рутгерт. — Больно торговаться умеет. На днях ободрал меня как липку...

Апостолос тяжело вздохнул. Он знал, что Тимоти хорошо умеет торговаться. И столь же хорошо информирован о веяниях черного рынка.

* * *

И вот конспект этой истории — с купюрами и без ненужных деталей, но в сильно запутанном виде — обрушил Енот на голову своего инфернального гостя.

Если тот и не понял чего (а чудом было бы, если бы он понял хоть что-то вообще), то ничем не выдал этого. Он только смотрел на Енота холодным взглядом, терпеливо дожидаясь, когда тот наконец выдохнется. Когда дождался, сказал только:

— Вы слишком много говорите, господин Челлини. Так каким образом я могу как можно скорее увидеть господина Паркера? Повторяю, вы должны мне говорить только правду.

Апостолос тяжело вздохнул.

— Я уже объяснил вам, что сегодня с утра Родни загребли рыцари Ордена «Своих». Вы в курсе того, что это такое?

— Я хотел бы выслушать ваше объяснение, — несколько уклончиво, но очень строго произнес Палач.

По всей видимости, он знал некий тайный способ извлекать из запутанной речи Енота какую-то смысловую составляющую. Или думал, что знает. Так или иначе, он сам напросился еще на четверть часа довольно сбивчивых и путаных объяснений того, что кто попал в лапы «Своих», еще иначе как конченым психом воли не видел. И на этих ребят, кроме Престола, никакой управы нет. И стволы у них разрешены любые, притом чаще всего они вооружены не по-детски... — И, несколько понизив голос, Апостолос Челлини стал пояснять, что вообще-то цели у «Своих» — чрезвычайно благородные. Но вот методы их получили в народе неоднозначную оценку...

— Цели тех, кто послал меня, — прервал его наконец Палач, — точно совпадают с целями этих «Своих».

Еноту ничего не оставалось, кроме как одеревенеть от изумления.

— Кроме того, — продолжил гость из ящика, — я не собираюсь освобождать господина Паркера. Мне нужно только переброситься с ним парой слов. Пусть даже в присутствии посторонних...

— Никто вас к нему не пустит, — сокрушенно развел руками Енот. — А если и пустит, то...

Мысли бедолаги заклинило, когда он сообразил, что совершенно не может представить себе, как будет выглядеть это самое «то...». И еще он сообразил штуку куда более странную. А именно то, что этак запанибрата учит уму-разуму, как учил бы какого-нибудь новичка, объявившегося в Семи Городах, нечто, что вовсе не было никаким новичком. Оно вообще не было человеком. И всего лишь полчаса тому назад испугало его до полусмерти.

— Мне придется немного подготовиться, — решительно произнес Палач. — Меня пропустят.

— К-как подготовиться? — задал Енот, пожалуй, самый глупый вопрос, который можно было измыслить в сложившейся ситуации.

— Собственно, это не должно вас волновать. Я достаточно подготовлен в вопросах организации вашей жизни здесь. Так что мне не надо будет тратить слишком много времени на то, чтобы найти Паркера. Единственное, что требуется от вас, — это забыть о моем появлении и о моем существовании вообще. Вы способны на это?

Палач посмотрел на Енота испытующим взглядом. Ни капли иронии не было в его голосе.

— Если нет... я могу помочь вам.

— Можете быть во мне уверены, — торопливо ответствовал Апостолос. — Я...

— Это вы должны быть уверены во мне! — оборвал его Палач. — Во мне и в моих возможностях!

— Я только хочу предупредить вас... — все так же торопливо и услужливо затараторил Енот. — В таком виде, как вы сейчас одеты... И вообще... Вам так не стоит появляться в городе...

Палач смотрел на него отеческим терпеливым взглядом. И только когда Апостолос запнулся, захлебнувшись в желании доказать свое искреннее желание быть полезным гостю, пусть и незваному, заговорил.

— Вы очень заботливы, — все с той же ледяной серьезностью произнес гость. — Но я в курсе дела. Вы можете оказать мне только единственную услугу.

Енот принял позу полнейшей готовности действительно быть полезным. И оставаться таковым как можно дольше.

— Удалитесь в свое жилище, — объяснил ему смысл ожидаемой услуги гость. — Удалитесь и сделайте так, чтобы... Чтобы, скажем, полчаса, сюда... в это помещение, я имею в виду, не прошел никто. В случае если это будет невозможно, предупредите меня.

Он взял со стола мобильник Енота и кинул его хозяину резко и неожиданно. Так что тому пришлось проделать сложное балетное па, чтобы перехватить телефон в полете. То, что ему это удалось, он записал в число самых больших достижений своей жизни. Учитывая его комплекцию и балетную подготовку, он был прав.