Боги нефрита и тени - Сильвия Морено-Гарсиа Страница 14

– Свободна от чего?

– Не знаю даже, как сказать… Мой дедушка ужасен. Я нисколько не скучаю ни по нему, ни по дому, – призналась Кассиопея. По матери она тоже не скучала. Просто события последних дней не оставляли ей времени для этого чувства. Но она понимала, что должна написать маме письмо. Ну или хотя бы открытку. Отправит ее из Веракруса.

– Значит, хорошо, что я спас тебя, – кивнул Хун-Каме.

– Спас? Ты не спасал меня, – возразила Кассиопея. – Это я открыла сундук. К тому же я всегда знала, что сбегу рано или поздно. Зачем мне ждать, пока меня освободит бог? Это было бы глупо.

– Для девушки без гроша за душой, которая понятия не имеет, что находится дальше километра от ее дома, ты кажешься весьма уверенной в себе.

– Ну, теперь рядом со мной бог, – засмеялась она.

– Советую тебе следить за языком, когда разговариваешь со мной.

Хун-Каме не казался рассерженным, но ей все равно не понравились его слова. Семья постоянно приказывала ей следить за языком, и было неприятно услышать это из его уст. Хм, из уст бога.

– Мой дедушка и кузен били меня по лицу, когда я дерзила им. Ты тоже будешь так делать? – спросила она не без вызова.

Бог как-то странно посмотрел на нее, пожалуй, с одобрением. Он не улыбнулся, но уголки его губ слегка приподнялись.

– Нет, не буду. Не думаю, что это поможет, раз их удары не сломили твой дух. Достойно, девушка. Мой брат тоже не сломил меня.

Кассиопея пожурила себя за то, что не прониклась его ситуацией. Возможно он бывал груб просто потому, что многие годы он ни с кем не разговаривал, будучи запертым в тесном сундуке. Жизнь поколотила ее, но она все еще помнила, что такое доброта.

– Мне жаль. Насчет того, что мой дед и твой брат сделали с тобой, – мягко произнесла девушка.

– Почему тебе жаль? – удивленно спросил бог. – Ты к этому не причастна.

– Да, но если бы я знала, то выпустила бы тебя намного раньше.

Его взгляд остановился на ней. Взгляд был одновременно и холодным, и обжигающим, пронизывая девушку насквозь. Она опустила глаза на складки юбки и почувствовала, что краснеет, – иногда с ней такое бывало.

– Ты благородна, каменная дева, – сказал он.

– Каменная дева? Почему ты так называешь меня? – спросила Кассиопея.

Бог казался озадаченным.

– Разве это не твое имя? Кассиопея Тун.

– А, моя фамилия… Да, конечно, она означает «камень».

– И разве ты не дева? – спросил бог.

На этот раз Кассиопея не просто покраснела, а вспыхнула. Будь это возможно, она бы заползла под кровать и в диком смущении просидела там целый час.

– Кассиопея… лучше зови меня Кассиопея, – сказала она.

– Леди Кассиопея, – повторил он.

– Не леди. Кстати, зачем ты так назвал меня в доме Лоре? Я чищу горшки по субботам и крахмалю одежду дедушки, какая я леди?

– Лоре не отличит леди от улитки. Я посчитал нужным поправить его.

– Но…

– Храбрость – величайшая из добродетелей, – сказал бог, вскинув указательный палец. – Ты храбра. Любая смертная, столкнувшись с моим внезапным появлением, испугается. А уж когда я сказал, почему вынужден взять тебя с собой… – Он не договорил. – Но ты вела себя достойно. Было бы очень неприятно таскать тебя повсюду в полуобморочном состоянии.

Последняя фраза все портила, но все же это был комплимент, и девушка кивнула.

– Буду звать тебя Кассиопеей, если хочешь.

– Было бы мило с твоей стороны.

Он откинулся на спинку стула и доел апельсин; его движения были четкими, когда он, не вставая с места, кинул кожуру в корзину. Кассиопея наблюдала за ним с интересом. Форму богам придают люди… Какой именно человеческий разум создал его? Неизвестная ей смертная посмотрела на небеса и подумала: «Волосы черные, как безлунная ночь…» В том, что это была женщина, она не сомневалась. А кто дал ему имя?

– Хун-Каме, – сказала Кассиопея, словно пробуя имя на вкус.

Он высокомерно вскинул бровь и поправил:

– Повелитель Шибальбы.

– Но я не могу повсюду звать тебя так. Думаешь, если мы окажемся на улице, я смогу крикнуть: «О Повелитель Шибальбы, подойди сюда»?

– Я не собака, чтобы ты меня подзывала, – холодно возразил он.

Кассиопея фыркнула, но звук застрял у нее в горле. Она поцарапала апельсин ногтем.

Бог молчал, и девушка решила, что остаток поездки они проведут в тишине, как во время путешествия в Мериду, а потом в Прогресо. Ее спутник скупо дарил слова, словно драгоценные камни, наверное, считая, что она недостойна их. Она, в свою очередь, тоже не привыкла много разговаривать, ведь в кругу семьи приходилось утаивать свои мысли. Приходиться-то приходилось, но иногда ей хотелось поболтать.

– Наверное, ты права, – произнес Хун-Каме, удивив ее.

– Что? – вскинула она голову.

– Можешь звать меня Хун-Каме, пока мы в Срединном мире.

– Очень щедро с твоей стороны, – с сарказмом заметила девушка.

– Да, возможно.

Девушка не смогла сдержать смешок.

– Ты совсем не обладаешь чувством юмора, да?

– Как бы мне это помогло?

Его голос прозвучал сухо, но Кассиопея поняла, что остаток поездки пройдет не только за молчаливыми взглядами. Она путешествовала впервые в жизни, и ей не очень хотелось притворяться монахиней, принявшей обет молчания.

– Ты дашь мне еще апельсин? – спросил бог.

Кассиопея кивнула и кинула ему золотистый фрукт. Бог поймал его левой рукой.

Команда закончила закреплять тюки, якорь был поднят, и судно покинуло Прогресо, направляясь в Веракрус. Кассиопея даже не поняла, когда это произошло, так увлеклась разговором.