Лунная афера - Валерий Рощин Страница 13

Постепенно тело Олега стало терять вес, и в какой-то момент едва не оторвалось от небольшого откидного сиденья. Чтобы удержаться и не уплыть к потолку, ему пришлось вцепиться в него руками.

– Приступаем к первому упражнению! – прокричал старший инструктор.

Расцепив ладони, Басаргин оторвался от седушки и плавно взмыл к потолку.

Тренировка началась…

* * *

Поначалу Матюшин не произвел на Олега никакого впечатления. Средний рост, заурядная внешность, тихий голос, неторопливость при размышлениях и принятиях решений. Но по мере общения со своим будущим инженером и помощником мнение о нем менялось. Причем в лучшую сторону.

Неторопливость объяснялась его привычкой все делать качественно и без ошибок, а для полетов в космос это имело первостепенное значение. Как говорили в отряде космонавтов: лучше сделать на три секунды позже, но правильно, чем моментально и не так.

Тихий голос был у Михаила от природы. Однако малая мощность звукового потока гласных и согласных вовсе не означала отсутствие твердости и решительности в его фразах.

И, наконец, внешность. Этот аспект интересовал Басаргина меньше всего. Тем более, что при невысоком росте и среднем телосложении Матюшин неплохо отрабатывал все элементы физической подготовки: кроссы, упражнения на снарядах, отжимания и тому подобное.

Михаил был из породы тех редких людей, от которых за версту веяло надежностью, разумной мирной энергией и обстоятельностью. Получивший отличное инженерное образование в авиационном институте и академии, он продолжал интересоваться последними достижениями в области авиации, космонавтики, электронных систем и двигателестроения.

Однажды на зачетных теоретических занятиях группы кандидатов произошел интересный случай, окончательно утвердивший Басаргина в мысли, что напарник – неординарный и талантливый человек.

В день подготовки к зачетам Матюшину пришлось отпроситься по семейным обстоятельствам – вместе с супругой он возил в поликлинику дочь для проведения какой-то не очень сложной операции. На следующий день он появился на зачете, но вид имел крайне усталый и потерянный.

– Все ночь с женой не спали – дочка капризничала, – объяснил он.

– А как же зачет? – спросил Басаргин. – Подготовиться успел?

Инженер отмахнулся:

– Какой там…

Преподаватель той дисциплины, которую предстояло сдавать, был тоже человеком своеобразным, но вместе с тем до крайности требовательным. Никаких билетов и подготовки к ответу он не признавал. «Если экзаменуемый владеет темой – он сразу ответит на любой вопрос, – любил говаривать он. И добавлял: – Запомните: в космонавтике по-другому быть не может! Только абсолютное знание предмета!»

Озвучив первый вопрос, он вызвал к доске Басаргина. Тот, проведя весь предыдущий день за учебниками и монитором ноутбука, получил за ответ отличную оценку. Следом отвечали два кандидата из второго экипажа. Матюшин был последним.

Когда настала его очередь, препод зачитал вопрос. Михаил не спеша поднялся, с задумчивым видом подошел к доске. Секунд пять он стирал губкой с доски то, что было написано предыдущим кандидатом…

Олег все это время с волнением следил за ним. Они уже были единым целым, и провал одного означал провал всего экипажа.

Идя к доске, стирая написанное, выбирая кусочек мела, Миша тяжело и напряженно обдумывал ответ. Никто понятия не имел, знал ли препод о его вчерашних мытарствах. Но тот не торопил.

Наконец, Матюшин повернулся лицом к доске и начал быстро – строчку за строчкой – выводить уравнения…

Ответил он блестяще. Лишь в одном месте преподаватель усомнился по поводу логической цепочки умозаключений, по после пояснений отвечавшего, поставил в зачетный лист оценку «отлично».

– Как тебе это удалось, Миша? – искренне удивлялся потом Олег. – Ты же не готовился!

– Ну и что? – невозмутимо пожимал тот плечами. – В целом я с темой знаком – когда-то проходил ее в Академии. А сегодняшний вопрос – ее частный случай. Просто пошевелил извилинами и понял, что от меня требуется…

* * *

Следующим этапом по сверстанному во время подготовки к полету плану было открытие люка и вход в чрево мертвого корабля. Перед этим экипаж «Союза» подал напряжение на блок находящихся внутри «Марса» датчиков. Те ожили и через некоторое время выдали на подключенный к разъему переносной монитор необходимую информацию о состоянии воздушной среды бытового отсека.

– Давление – девять процентов от нормы, – удивленно вскинул брови инженер. – Тридцать лет прошло, а там все еще есть воздух!

Командир поправил:

– Остатки воздуха. Но это означает, что корпус при взрыве не пострадал.

– Хорошая новость. Иначе пришлось бы попотеть, занимаясь поиском повреждений и ремонтом…

Космонавты загерметизировали свой бытовой отсек, отделив его от спускаемого аппарата, обрядились в скафандры и приступили к выравниванию давления. Спустя несколько минут табло на пульте известило об окончании очередного этапа.

– «Заря», я – «Беркут». Давление в бытовых отсеках выровнено. Прошу разрешения открыть люки, – запросил командир.

– Открытие люков разрешаю, – полным напряжения голосом сказал руководитель полетов. И добавил: – «Беркуты», будьте предельно осторожны…

Вся миссия по обследованию и реанимации «Марса» была рискованной, смертельная опасность могла подстерегать космонавтов на каждом этапе. Поэтому оба предварительно надели скафандры и шлемы, включили в работу автономное снабжение воздушной смесью.

Инженер нажал клавишу управления люком «Союза». Заработал электродвигатель, и тот послушно открылся. Увы, но на столь же простую процедуру с люком кооперируемого корабля рассчитывать не приходилось – его следовало ворочать вручную.

Командир заглянул в открывшийся круглый проем и осмотрел люк «Марса».

– С виду все нормально, – сказал он.

– Только зловещая тишина, – прислушался инженер.

– Что? Не понял?

– Зловещая, говорю, тишина с той стороны люка. Ни привычного гула агрегатов, ни потрескивания контрольной аппаратуры… Помнишь, как шумит МКС?

– Еще бы.

– А тут как в морге.

Командир ухватился за один из рычагов запорных механизмов.

– Ладно, пора размять мышцы. Начали…

* * *

В Звездном городке полным ходом шла подготовка к лунной миссии. Для выполнения полета требовался экипаж из двух человек – командира и бортинженера. Комиссия отобрала четверых – два полноценных экипажа. Командир первого экипажа – Герой Российской Федерации, летчик-космонавт полковник Алексей Шатунов, бортинженер – Герой Российской Федерации, летчик-космонавт подполковник Сергей Евсеев. Второй экипаж – Басаргин и Матюшин. Кто именно займет места в космическом корабле и отправится на высокую орбиту, а затем стартует к Луне, должно было решиться за сутки до старта.