Девушка с черным котом - Екатерина Белецкая Страница 13

— Наверное, достаточно… А что с ним будет потом? — Айрин поежилась.

— Когда он умрет окончательно, он пойдет на корм своему божеству. Его сожрет тот молох, служению которому он посвятил свою жизнь. Они всегда опрометчиво считают, что их минует чаша сия. Но это не так. Не минует. Кому присягнул, к тому и ушел. Это тоже закон.

— А как он живет, когда он один? — Айрин стало интересно.

— Я заходил к нему, — Таенн равнодушно пожал плечами. — Роскошный дом, много золота, бархата, повсюду ковры, прекрасная мебель. Но всё мертвое. Ни еды, ни воды. В золотой ванне нет даже слива, краны декоративные, машина во дворе целиком золотая, но не ездит, конечно… Ему не позавидуешь. Самое большее, на что он может рассчитывать — это вода из луж во время дождя, да недозревший инжир с соседского дерева. Если он отправится на набережную, в надежде поживиться чем-нибудь из ресторанчиков или кафе, волк тут же растерзает его, ведь рядом окажутся люди, а это опасно — для них. Если он попробует постучаться в чей-то дом, чтобы попросить еды, волк сначала разорвет ему горло, чтобы он не сумел заговорить, а потом нападет на гуарда хозяина дома, чтобы прогнать гуарда вместе с его хозяином подальше от опасности. Это действительно ад, Айрин, ад, в котором больно, в котором не светит солнце, в котором нет никакой надежды.

— Мне его даже жалко стало, — призналась девушка после почти минутного молчания. — Он же видит, что другим хорошо…

— А при его жизни другие видели, что ему хорошо, — пожал плечами Таенн. — Детка, это далеко не самое страшное наказание. И далеко не самые страшные поступки. Поверь, есть много хуже. Гораздо хуже. Если потом захочешь, мы посмотрим на них.

— Пока что не хочу, — помотала головой Айрин. — Бррр. Это ужасно, Таенн. А кто же вот так наказывает? Неужели бог?

— Бог? — Таенн прищурился. Усмехнулся. — А что есть бог, Айрин? Или кто? И, главное, зачем ему вообще кого-то наказывать? Творцу есть дело до того, что одно его творение промыло мозги другому? Серьезно? Правда? Это же смешно. Если кому и есть дело, то лишь той частичке творца, которую мы всегда носим с собой. А это значит, что наказать нас можем только мы сами. К сожалению, многие осознают это слишком поздно. В случае этого служителя он сам прекрасно понимал, что делает гадости — и вот так сам себя наказал. Было за что. А вот ты, девочка, никому не пакостила — поэтому нечто в тебе знало, что ты заслуживаешь пусть и немногого, но и не плохого. И ты получила то, что заслужила. Свои двадцать лет, уютный домик, и прекрасного кота.

Айрин посмотрела на Таенна с сомнением, тот ответил ей безмятежным спокойным взглядом.

— Смотри, как красиво вокруг, — Таенн улыбнулся. — Это твоя часть мира Берега. И, замечу, в ней светит солнце…

— Таенн, мы можем сходить на море еще раз? — попросила Айрин. — Я хочу снова искупаться. Мне хочется… смыть с себя это всё. И побыстрее.

* * *

Вернувшись домой, покормив ужином Таенна и Шилда, Айрин сказалась уставшей, и, оставив мужчину и кота в кухне, поднялась к себе, наверх. В душе царила смута, а еще девушке в этот момент было очень грустно: видимо, из-за того, что ей довелось увидеть сегодня. Неужели тот бородатый человек настолько плох, что заслуживает столько боли? Наверное, ему одиноко и страшно, каждый день одиноко и страшно. Да еще этот волк… наверное, очень больно, когда волк кусает за шею.

Айрин присела на край ванной — она и сама не заметила, что пришла в ванную комнату — открыла оба крана. Полилась теплая, прозрачная вода. Секунду подумав, она заткнула слив пробкой с резным навершием, добавила в воду жидкость для пены, на этот раз с запахом зеленого винограда, и пошла в комнату. Надо переодеться в домашнее, наверное.

Вниз идти не хотелось.

Если вдуматься, вниз вообще не хотелось, и с Таенном говорить не хотелось, а хотелось побыстрее залезть в воду, и, может быть, съесть что-то типа мороженого, если, конечно, дом согласится ей это мороженое дать.

— Мррр, — раздалось у ее ноги. — Мррряу-мрр?

— Ой! — Айрин испуганно дернулась. — Шилд, это ты?

Кот терся об ее ногу, щекоча хвостом коленку. Айрин нагнулась и погладила его по голове — второй раз за сегодняшний день она изумилась тому, какая нежная и приятная на ощупь у кота шерстка. Почему-то раньше ей казалось, что кошачья шерсть грубее, а тут просто как пух. Кот все терся и терся о ногу, словно бы утешая ее, словно давая понять, что никуда идти не нужно вовсе, а лучше остаться тут, наверху, и, например, лишний раз погладить такого замечательного кота.

— Эх, хороший ты кот, но, боюсь, вниз мне идти всё равно придется, — вздохнула Айрин. — Надо же Таенна предупредить, что у меня нет настроения общаться.

— Муррря? — удивленно поднял голову кот. — Уррр. Урря.

Он отошел в сторону, и вдруг вспрыгнул на стол. Походил по столу взад-вперед, и тут Айрин поняла, что на столе появилась бумага, и несколько карандашей. Бумага шуршала сейчас под лапками кота, а один из карандашей валялся на полу — видимо, звук его падения и разбудил Айрин утром.

— Шилд, слушай… — Айрин, пораженная своей догадкой, замерла. — Ты можешь отнести Таенну записку, чтобы он меня не ждал, а шел к себе домой?

— Уррр-яу, — кот зевнул.

— А ну-ка, попробуем, — Айрин взяла лист, карандаш, написала на листе несколько слов, сложила его, и протянула коту. Тот, секунду поколебавшись, взял лист в пасть, и, спрыгнув со стола, унесся в коридор.

Вернулся кот через несколько минут, в пасти его снова был лист бумаги, но уже явно другой. Кажется, вырванный из блокнота. Кот уронил лист у ног Айрин, вспрыгнул на подоконник, и с царственным видом улегся на нем, глядя за окно.

Айрин развернула лист.