На краю архипелага - Артем Каменистый Страница 13

Сверкнуло на полнеба, затем раскатисто прогремел гром, ветер, налетев серией неуверенных разведывательных порывов, стремительно усилился, и уже через пару минут начал создавать трудности при ходьбе, норовя завалить набок. А уж завывал так, что общаться можно было лишь криками. С деревьев срывало ветви и листья, их стволы предсмертно трещали, раскачиваясь, будто хрупкие травинки, в лицо то и дело швыряло сор, из-за чего приходилось прикрывать слезящиеся глаза.

Настроение у Макса сползало к панике – с таким ураганом он еще ни разу в жизни не сталкивался. Ветер не давал идти, с ног валил – они так ни за что до вершины не доберутся. Слишком крутой склон с этой стороны – здесь и в хорошую погоду шагать непросто. Надо плюнуть на это дело и обойти возвышенность стороной, после чего спуститься к побережью тропинкой, петляющей по террасам, и спрятаться на одном из кораблей. Он уже было собрался объявить о своем решении громким криком, но в этот миг наконец хлынул дождь.

Максу не раз доводилось слышать фразу «льет как из ведра». Иногда он даже сам употреблял это словосочетание, чтобы подчеркнуть всю силу ненастья, в которое довелось угодить. И только сейчас стало понятно, насколько преувеличивал при этом: самый жуткий ливень в его жизни на фоне того, что началось сейчас, выглядел жалким моросящим дождиком, не стоящим упоминания.

Сначала уши уловили рев, которого даже шум урагана заглушить не смог. Звук этот приближался, усиливался – выглядело это так, будто Макс быстро движется к грандиозному водопаду. Так и оказалось: поток, обрушившийся на голову спустя несколько мгновений, по ощущениям ни в чем не уступал ниагарскому. Вода не просто каплями полилась на голову: она хлынула тяжелой, давящей массой, норовя завалить на землю, в грязный ручей, которым стала вся видимая поверхность. Хотя что значит видимая? Он не мог разглядеть ничего уже за пару шагов, но даже в этом радиусе глаза почти не давали информации: бурые струи под ногами, пелена влаги над головой и вокруг. Где лес, где открытая местность – ничего не понять. Отчасти можно ориентироваться по наклону земли под ногами, но слишком уж это неудобно даже в спокойной обстановке: подъем неравномерный, и понять, в какой стороне вершина, невозможно.

Спина Снежка мгновенно скрылась из глаз – за ним будто стена с небес упала. Макс рванулся вперед, чтобы ухватить его за плечо, не дать потеряться и самому не пропасть, но безуспешно – мальчишка исчез. Или тоже ускорил шаг, или… Да что угодно может быть в этой непроглядной водянистой мгле. В отчаянии прибавил шаг, но показалось, что теперь спускается, вместо того чтобы подниматься. Остановившись, попытался пошарить левой ногой по сторонам, надеясь определиться с направлением. Неудачно – под правой подошвой повело подмытый грунт; не удержавшись, Макс шлепнулся, и поток грязной воды потащил его по склону. Почва, еще несколько десятков секунд назад сухая и твердая, превратилась в размякшее на сковороде масло – по ней можно было ездить будто по льду.

Зато с направлением теперь невозможно ошибиться – наверх точно не потащит, так что его точно смыло вниз. Если так, то он скоро попадет в заросли, и надо не растеряться – ухватиться за ствол дерева или куста. Их точно не унесет потоком, а такой кошмар надолго не затянется, – Макс переждет непогоду на границе зарослей и потом без героических усилий доберется до кораблей или хотя бы до города.

В самый разгар этих позитивных мыслей, когда Макс даже начал помогать стихии, стараясь тащиться вниз с максимально возможным комфортом, участок склона под ним внезапно обрушился, и тело по пояс ушло в вязкое болото, непонятно откуда здесь взявшееся. Ведь и трех минут с начала ливня не прошло! Ни на холме, ни у подножия ничего подобного не было. Там даже лужи не встречались, не говоря уже о большем. Ведь не может почва так стремительно измениться. Ее бы уже давно смыло, обнажив металлическое основание острова, или на чем он там держится. Здесь же теперь сплошная трясина, медленно стекающая вниз по рельефу и норовящая утащить за собой тех, кто слишком увлекается разглядыванием странного кресла.

А еще здесь воняло. Жижа отчетливо смердела чем-то гнилостно-рыбным, заплесневевшим, кислым. Будто не до конца разложившаяся тухлятина или что-то не менее отвратительное. Наверное, так должны благоухать остатки скорлупы позабытого на солнцепеке куриного яйца.

Выкарабкиваясь из ловушки, Макс опирался на ружье. Он уже не берег двустволку – если не выдержит пленка, в которую она завернута, то что ж… Не сахарная – не растает. Потом вычистит и смажет. Да если даже и вовсе ее потеряет в этом бедламе, то это все же лучше, чем сгинуть вместе с оружием.

Вырвался. Выполз на поверхность будто червь или увесистый корнеплод, выдернутый на остатках сил. Струи дождя, подстегнутые ураганным ветром, будто ждали момента – ударили так, что завалили набок. В этом мокром мире все было неправильно – Макс почему-то на спине поехал по скользкому склону, не успев понять, как на нее перевернулся. И здесь почему-то было твердо – коварное болото осталось наверху. Ну где логика в подобном ландшафте?

Ехать пришлось на удивление долго – его, похоже, доволокло до русла ручья, берущего начало в одной из труб. В обычное время он неширокий – почти везде перешагнуть можно, но сейчас все обстояло по-другому: Макс, напоследок приложившись головой до искр перед глазами, рухнул в бурлящие воды стремительной реки, тут же нахлебался до верхушек легких, от растерянности позабыв про рефлексы пловца.

Но состояние растерянности не затянулась. Справившись со слабостью, вызванной ударом по голове, он прочистил глотку, поспешно продышался и начал всерьез бороться с течением. Не вызывает сомнения, что, если этого не сделать, его рано или поздно приложит обо что-нибудь еще сильнее. При всем буйстве стихии ручеек не мог превратиться в полноводную реку – берега проносятся на расстоянии вытянутой руки. Но ухватиться на них не за что, к тому же они затоплены и не просматриваются – его несет будто в сливной трубе. Если «повезет», он закончит экстремальный заплыв в одном из озер срединного района острова.

На радость тамошним ящерам…

Главное неудобство доставляло ружье. Если остальные вещи были сложены в рюкзачок, плотно прилегавший к спине, то эту «дубину» приходилось держать в руке, приподняв над поверхностью воды. Не факт, что это убережет оружие от влаги, ведь в воздухе сейчас тоже не пустыня, но опустить его в мутную жижу, сливающуюся сюда со всего острова, Макс не мог – слишком большую ценность сейчас сжимают его одеревеневшие пальцы. Хорошо бы ремень скинуть с плеча, перехватить поудобнее, но в таком положении выполнить подобный трюк было бы верхом циркового искусства.

Хрясть – плечо Макса на полном ходу врезалось в невесть откуда возникшее препятствие. От боли он вскрикнул, а затем рефлекторно ухватился за что-то шершавое, лежащее поперек русла, чуть не касавшееся поверхности воды. Упавшее дерево. Лежит неустойчиво, ствол подрагивает, норовит перекатиться. Если уровень повысится, то потащит его вместе с Максом в сторону озер. Надо поскорее убираться отсюда.

Вперед, придерживая ружье; борясь с течением, норовящим затянуть под ствол; обдирая ладони о колючие выступы на коре. Берег – такая же грязная жижа, как в потоке, но чуть поплотнее. Пальцы утопали в ней полностью, кожу резали обломки ракушек, но все без толку – руки не встречали надежной опоры. Извиваясь червяком, Макс кое-как вытащил тело на раскисшую землю. Салютуя по этому поводу, над ухом грянул оглушающий гром, рядом что-то шумно упало, по спине врезало чем-то твердым и хлестким, выбившим воздух из легких, – если бы не смягчивший удар рюкзачок, вышло бы совсем кисло.