Моя темная королева - Кристина Тэ Страница 11

Тропа действительно ведет к краю отвесной скалы, где и примостился крошечный и весьма неказистый при ближайшем рассмотрении домишко. Он буквально стоит на цыпочках у обрыва, даже чуть накренившись в сторону бездны, и раздумывает, а не сигануть ли вниз, на омываемые волнами камни.

Очевидно, пока жажда жизни побеждает.

За единственным окном и впрямь подрагивает пламя свечи, которое гаснет с первым ударом принцева кулака в дверь – уж не знаю, само ли или задутое негостеприимным хозяином. Несколько мгновений мы так и стоим, пытаясь расслышать шаги за приглушенным рокотом волн и стонами ветра, здесь, на краю, особенно заунывными. Но дом молчит.

Принц снова постукивает костяшками по рассохшемуся косяку. И снова. И снова. Я тянусь к нему, чтобы остановить. Ясно же, что нам не рады, – честно говоря, я бы и сама не обрадовалась и не спешила навстречу ночным визитерам. Но едва я дергаю Принца за рукав, как дверь распахивается и на пороге появляется хозяин.

Не знаю, кого я ожидала увидеть, но точно не щуплого мальчишку. Конечно, полумрак обманчив и я могу ошибаться, но возникший в проеме юнец вряд ли старше меня, а то и младше. Его коротко стриженную макушку будто окунули в лунный свет – такая она голубовато-белая, что едва ли не светится. На бледном скуластом лице виднеются какие-то темные полосы, точно кто грязными пальцами по щекам провел, а по-детски пухлые губы презрительно кривятся.

Он не похож на человека, которого подняли с постели, скорее на кого-то оторванного от крайне важного дела и поэтому раздраженного. Раскосые арьёнские глаза так и мечут молнии.

– Меня твоими злобными взглядами не проймешь, – угадывает Принц настроение хозяина и, бесцеремонно отодвинув его в сторону, переступает порог.

Следом в дом влетает Кайо, и только потом, немного растерянно, захожу я. За спиной хлопает дверь, щелкает затвор, а после раздается еще один щелчок, словно пальцами, – и во всех углах довольно просторной комнаты вспыхивают свечи.

Убранство не поражает роскошью, но и ожидаемого запустения я не вижу. Все просто очень… не по-домашнему. Мы словно попали в чью-то мастерскую. В глаза сразу бросается длинный рабочий стол, заваленный отрезами ткани, углем и устрашающими изогнутыми инструментами. Вокруг есть и столики поменьше со стопками книг и горами свитков. Несколько стульев, продавленный тюфяк на полу, гобелен с выцветшим рисунком на стене и… все.

Сразу заметно, что Принц если и бывал здесь прежде, то давно и недолго. Он совершенно не ориентируется в пространстве, разом утрачивает всю свою ловкость и на с трудом нащупанный стул возле дальнего окна валится с грацией туго набитого мешка.

Кайо в свою очередь быстро находит неприметную полочку под самым потолком, явно какой-то пустующий алтарь, и по-хозяйски усаживается туда. А я так и мнусь в двух шагах от порога, не представляя, как себя вести.

Арьёнец задачу не облегчает.

Он не произносит ни слова, даже неприличного, и, вернувшись к столу, расправляет кусок ткани, придирчиво его разглядывает, а затем резко выводит угольком какую-то загогулину. Вопрос только, зачем ему уголь – пальцы арьёнца уже настолько черны, что он мог бы рисовать ими без всяких затруднений. Он чешет щеку – и я понимаю, откуда взялись полосы на лице. Бледно-желтая, слишком широкая для него туника с поясом и светло-коричневые штаны в тех же черных разводах.

Странно, что и лунные волосы углем не припорошило.

При свете также становится видно, что с «мальчишкой» я погорячилась. Передо мной невысокий, гибкий, как прут, и, безусловно, молодой, но все же мужчина. Слишком уж сурова складка меж его бровей, слишком серьезны желтые арьёнские глаза, которые он поднимает на меня после пяти минут напряженной тишины.

– Присядь, Ведьма, – говорит Принц, закидывая ногу на ногу. – Наш добрый хозяин сейчас закончит с кройкой и шитьем и подаст на стол.

Добрый хозяин фыркает и вновь утыкается в ткань, но по-прежнему не возражает ни единым словом.

Может, он немой?

Тогда представляю, сколь нелегко ему с таким знакомцем, как Принц, – приходится слушать его болтовню, не имея возможности ни ответить, ни позвать на помощь.

Я киваю, но не сажусь. Мне любопытно, что все-таки делает арьёнец. Да, на столе лежат ножницы и нитки, торчат из мягких подушечек разномастные иглы, но сомневаюсь, что все так просто и мы заглянули к портному.

Я шагаю к столу и тянусь к готовой с вида работе – ткань испещрена стежками и сложена вдвое.

– Можно?

Арьёнец предупреждающе вскидывает голову, смотрит на меня пару мгновений и молча опускает взгляд.

Что ж, это не прямое «да», но и возражений я не слышу, так что одним движением откидываю верхнюю половину ткани и, не сдержавшись, охаю.

Это карта. Карта Лостады. Самая прекрасная и самая подробная из тех, что я видела.

Разноцветные лоскуты причудливых форм, умелой рукой пришитые к полотнищу, образуют города и горы, сливаются в реки и озера, сплетаются в лесные тропы. Здесь есть даже крошечные корабли с натянутыми парусами и силуэты зверья и птиц – очевидно, местной живности.

Пальцы чешутся прикоснуться к каждой детали, но я вспоминаю, как ползала по земле и под землей, и не решаюсь. Зато аккуратно, за уголок, разворачиваю еще одну работу арьёнца. На сей раз карту Ирмании.

– Невероятно, – шепчу я, во все глаза уставившись на маленькую черную башню, приютившуюся в сердце Кронбрежского леса.

Нашу башню в нашем лесу.

Объемную, с прозрачными окнами и распахнутой дверью. Окруженную стаей воронья.

– Что там? – оживляется Принц, и я, вздрогнув, быстро складываю карты.

– Ничего.

Затем поднимаю глаза и натыкаюсь на еще один испытующий взгляд арьёнца.

От него явно не укрылась ни моя реакция на башню, ни дальнейший испуг, но хоть как-то высказаться по этому поводу он не спешит.

– Можно где-нибудь умыться? – бормочу я и, когда хозяин кивает на дверь, стрелой вылетаю на улицу.

Горизонт светлеет.

За углом, под деревянным навесом, действительно обнаруживается вкопанная в землю скамья с мылом и черпаками и бочка, полная воды. Скорее всего, дождевой. Не таскает же он на этот утес ведра.

Вода ледяная, мыло воняет псиной, но я долго и усердно тру руки и лицо, пока кожа не начинает скрипеть. Достаю из кармана платок и обтираю шею.

Шаги Принца слышу сразу, но не поворачиваюсь, пока он не просит:

– Польешь?

И пока я помогаю и ему хоть как-то привести себя в порядок, в голове бьется единственная мысль:

– Я даже не поздоровалась.

– Поверь, Волку плевать, – безмятежно отзывается Принц.

– Волку?

– Может, тебе он представится по всем правилам, но я с первого дня зову его Морским Волком.