Моя темная королева - Кристина Тэ Страница 10

Ноги будто врастают в разломанные каменные плиты. Я пытаюсь сделать следующий шаг, но только дергаюсь и замираю.

«Всякий может в беде оказаться… лучше б спросили, чем помочь…»

Мои слова, не чужие. Рожденные памятью пастыря. И три года назад я бы без раздумий осталась с Принцем, была бы ему верным другом, крепким плечом. Стала бы его глазами. Три года назад у меня бы не было выбора.

Чистый свет не терпит чужой боли и чужого одиночества.

Но смерть и слияние с тьмой освободили меня от многого, в том числе от стремления беззаветно служить нуждающимся. И все же окончательно заглушить голос маленького пастыря в моей голове им не удалось.

Я не могу бросить Принца в неведении. Я должна его успокоить.

– У нас с тобой одна цель, – признаюсь я, обернувшись.

Принц стоит у ворот. Лунного света недостаточно, чтобы разглядеть его лицо, но я вижу гордо расправленные плечи и сжатые руки – одна на шкатулке, другая на кривой палке, уткнувшейся в землю у его ног. Несмотря на слепоту, он не выглядит слабым и отчаявшимся. Думаю, даже лишившись заодно слуха и голоса, он бы все равно рвался в бой и ни на волосок не опустил вскинутый в немом вызове подбородок.

– Королева падет, – обещаю я, – пусть и не от твоей руки.

Принц молчит, а потом направляется ко мне. И я только теперь замечаю, что Кайо все это время оставался рядом с ним.

Наглая птица.

– Если так, я тебе нужен.

– Как-то неубедительно. – Я качаю головой.

– Нужен-нужен, – повторяет Принц, стремительно приближаясь. – Я знаю Олвитан. Знаю все подступы к дворцу. Знаю привычки королевской стражи. И наконец, знаю Королеву.

Уж вряд ли лучше меня.

– Я разберусь… – начинаю я, но он перебивает:

– А самое главное – без меня ты не выберешься с острова Отверженных. Да, ты наверняка сможешь нанять здесь какое-нибудь суденышко, чтобы добраться до острова, но ждать тебя у опасных берегов не станет даже самый отъявленный сброд.

Мы снова стоим лицом к лицу. И от Принца снова пахнет хвойным лесом и догорающим костром. Я бы хотела отстраниться, но тело не слушается. Рука невольно тянется к животу, и старый шрам, ощутимый даже сквозь рубаху, пульсирует под пальцами.

Он заживал долго и некрасиво, и по сей день, когда идет дождь, мне кажется, будто незнакомый светловолосый юноша проворачивает кинжал у меня в кишках.

– До Олвитана оттуда тысяча тысяч морских саженей по воде или над водой. Так что давай, оставь меня здесь, если твоих ведьмовских сил хватит, чтобы отрастить жабры или крылья.

– У тебя на острове припрятан корабль? – бормочу я.

Принц нахально улыбается:

– Боюсь, ты об этом никогда не узнаешь. Но ты иди, иди. Счастливого пути. Если хочешь, завтра заскочу в гавань и помашу тебе вслед платочком.

Кайо опускается ему на плечо почти бесшумно, но ощутимо – Принц бы точно завалился набок, если б не опирался на свою импровизированную трость.

Кажется, кое-кто уже все решил.

Предатель.

– Ах, да, пока ты не ушла. Еще кое-что. – В ночи сверкает белоснежная улыбка его высочества. – Я знаю, где можно переночевать, набить брюхо и составить план.

Глава 6. На краю

Когда я воскресла, солнце клонилось к закату, а башня догорала и выпускала из окон черный прогорклый дым.

На моей окровавленной груди распластался Кайо. Он стал меньше раза в три и едва дышал. Тогда я не понимала, что именно он вернул меня к жизни, отдав часть себя. Но знала: по какой-то причине убийца не бросил меня в огне, рядом с матерью, а вытащил на улицу и оставил у зарослей шиповника.

На покрывале из опавших розовых лепестков.

До места предполагаемого ночлега мы добираемся не меньше часа, и за это время Принц, к которому вернулось благостное расположение духа, успевает порядком меня достать.

Нет, он не спрашивает, чем ты насолила именно мне, прекрасно понимая, что повод для мести найдется практически у любого ирманца. Конечно, когда ты получила власть, другие королевства тоже хоть по верхам, да зацепило, но только ирманский правящий род был выкорчеван с корнем. И только сюда ты прислала Экзарха ^[2], объявив наши земли собственностью Олвитана.

Говорят, Экзарх этот, насквозь пропитанный твоим ядом и преданный тебе телом и сердцем, никогда не сидит на месте. Он колесит по Ирмании, напоминая простому люду, кому те обязаны солнцем над головой, пшеницей в полях и кровью в жилах, – и порой демонстрирует, как легко всего этого лишиться. Он прославляет имя твое, а за спиной его колышется черное море твоей армии.

За месяцы странствий я с Экзархом ни разу не столкнулась, но видела влияние его поступков в потускневших глазах хозяев, у которых останавливалась на постой, и слышала отголоски его проповедей в звенящей тишине, окутавшей города. И только у самой столицы картина изменилась – возможно, Экзарх сюда давно не наведывался, а может, ты сама отозвала своего верного пса, решив, что достаточно усмирила толпу.

В общем, в моих мотивах Принц не сомневается и вопросов не задает. Он просто… говорит.

Много говорит.

О погоде: прибрежные города такие холодные, ночью на улице не поспишь.

О странствиях: когда слепой уверяет, что именно в этом королевстве самые красивые женщины, все отчего-то смеются.

О вере: если собрать богов с обоих континентов в одной комнате, половина передерется, а другая – займется всякими непотребствами.

О музыке: в первую свою прогулку по Бронаку Принц попытался подпеть уличному скрипачу, за что тот кинул в него булкой.

О еде: булка была черствой, но вкусной.

Я уже сама готова чем-нибудь в него запустить, когда замечаю вдали мерцающий на фоне едва посветлевшего неба огонек. Свечу за мутным оконным стеклом, которое словно парит в пустоте.

– Нам туда, – подтверждает Принц и уверенно сворачивает на не замеченную мной тропу.

Как он понимает, куда идти? Как ориентируется в своем беспросветном мраке? И не свалится ли с утеса, если я не вмешаюсь?