Фатальное колесо. Шестое чувство - Виктор Сиголаев Страница 11

Из арыка за спиной внезапно яростно зарычали.

Любопытно. Как можно одновременно и реветь, и матюкаться? Для этого талант нужен! Лингвистический. А ведь я, тормозя и прислушиваясь, свое преимущество, обретенное благодаря вновь обретенным свойствам, постепенно терял – наш брат-славянин, будь он хоть благородный защитник Родины, хоть бандюга-уголовник – никогда не смирится с первым поражением. Такая уж у нас особенность, у русских мужиков, – хорошо это или плохо, но с первой плюхи никогда не доходит. Бывает, что и со второй. А то даже и с третьей…

Ревущее и слегка мокрое существо уже качнулось в мою сторону.

Алкает мести. Что ж, его можно понять.

А на входе уже замельтешили какие-то темные силуэты – контуры человеческих фигур на фоне светлого прямоугольника свободы. Одна из них практически вручную заталкивала грустного наркомана внутрь общественного туалета. Или просто пыталась сама прорваться к вожделенным отверстиям в полу. А ее не пускали. И снова тема про милицию отчетливо зазвучала в пространстве. И ее снаружи бодренько так многоголосо продублировали! Плохо.

А где же все-таки мой конспект? Что-то не вижу поблизости.

Я похолодел.

Только не это! Перед ударом по «светлому озеру» темной личности я, если честно, выпустил тетрадку из своего поля зрения. Так. На полу нет, в писсуаре… тоже нет. А за спиной уже снова назревает опасность. Друг, не до тебя! Что такое есть разъяренный бандит-подранок в сравнении с потерей заветных конспектов? Где? Где ты… моя прелесть?

Мне вцепились в спину.

В бешенстве я крутанулся на месте и что было сил заехал приставучему громиле в ухо открытой ладонью. Аж рука онемела. Уголовный элемент, качнувшись и втянув голову в плечи, попятился, пританцовывая, к излюбленному арыку. Неловко присел туда, теперь уже ничем не хрустя в своем позвоночнике. Вот там тебе и место!

Матерное рычание прекратилось. Думаю, ненадолго.

Где конспекты, гады?

Поубиваю всех!

В туалет все-таки ворвался какой-то мужичок, судорожно рвущий пуговицы на ширинке. Второй за грудки держал наркомана, приперев его к дверному откосу. Весело там у них! Не то что у меня. Что же это делается, люди добрые? Полгода студенческого труда! Одну тетрадь чаем залили, а вторая просто исчезла. И где? Среди дерьма!..

Я обомлел.

У наркомана, трепыхающегося под напором обиженного туалетоюзера, в правой руке обнаружилась… моя красная заветная тетрадь! Когда успел, проныра? Пока я, стоя на коленке, равновесие свое по крохам собирал? Или когда врага по ушам шлепал?

Да какая теперь разница?

– Стой! – заорал я в панике. – Не шевелись!

Кому это предназначалось – сам не понял.

Скорее всего, тому, кто вручную удерживал гаденыша в рамках приличия.

Лучше бы я не орал! Только вспугнул ситуацию. И все испортил. Мужичок вздрогнул от моего крика и оглянулся недоуменно, а наркоша напротив – выпал из ступора и ударил сверху вниз по удерживающим его рукам, освобождаясь от захвата.

Я бросился к нему.

Да что там! Не к нему, конечно. К тетради! На кой ляд мне этот люмпен-пролетарий?

Тетрадь!

Вот только, освободившись, чахлик – не будь дураком – заметив мой рывок, толкнул на меня мужичка и исчез на выходе. Был таков, что называется. Когда я выскочил наружу, отбившись наконец от еще одной помехи, которая и меня пыталась схватить за грудки, того уже и след простыл. О боги, вместе с моими конспектами!

Этого не может быть. Нет! За что мне все это?

А! Это еще не все? Глумление мироздания еще не закончено? Поскрипывая портупеями, поблескивая хромом сапог и сверля меня свинцовыми взглядами, к туалету споро приближался милицейский наряд.

Группа быстрого реагирования, будь она неладна!

«Здравствуй, племя младое, незнакомое…»

А день-то как заиграл! Всеми красками украденной у нас радуги.

И вовсе и не скучно… оказывается.

В ноябре.