Империя отходит от края - Сергей Тамбовский Страница 11

И после всего этого я наконец домой отчалил, надеясь втайне уже пожрать чего-нибудь съедобного, поставил машину в гараж и уже почти зашел в свой подъезд, как в проеме арки увидел… ну кого бы вы думали?… все равно не угадаете, Анюта там стояла на другой стороне улицы возле скамейки, примерно на том же месте, где недавно я с Игоревичем беседовал, и делала мне рукой приглашающий знак, в смысле подходи, поговорим…

Сдохни, тварь!

Подошел к ней заинтригованный до крайности, надо ж узнать, что человеку надо…

— Привет, — говорю, — Анюта. Как жизнь, как учеба, в целом как дела?

— Пока не родила, — эхом отозвалась она.

Ну хотя бы это радует, подумал я. Сели рядом на скамеечку.

— А здесь чего, в клуб пришла? Так его у нас отобрали давно.

— Нет, не в клуб я пришла, а к тебе, Сережа.

— Правда? И что сказать-то хотела? Давай не тяни кота за хвост.

— У тебя правда ничего с Инной не было? — покусав губы, спросила наконец она.

Вот оно чо, подумал я, а Анюта-то заднюю врубить надумала… где ж ты вчера-позавчера была, родная?

— Мне очень жаль, Аня, но с Инной у нас ничего не было до вчерашнего дня, а сейчас уже есть…

Анюта как-то нехорошо пошла красными пятнами, продолжая жевать верхнюю губу — как бы не случилось с ней чего, озабоченно подумал я.

— Ты же мне всю жизнь испортил, гад, — наконец выдавила она.

— Я? Всю? Испортил? — только и нашелся что ответить я.

— Ты ж меня как последнюю скотину бросил! — продолжила нагнетать градус Аня.

— Я бросил? Про Вовчика ты не забыла?

— Подожди, не сбивай меня… я же теперь из-за тебя ни есть, ни спать не могу!

Это вот совсем интересно… анорексию с инсомнией тоже на меня вешают…

— Что же мне сейчас делать-то прикажешь? — закончила она наконец свой трагический спич, подвигая к себе сумочку.

Хьюстон, сказал я себе, у нас проблема… она же реально больная на всю голову, что делать-то, Хьюстон? Молчит проклятый, самому разбираться придется.

— Для начала неплохо бы успокоиться, — тихо сказал я и положил руку ей на плечо, точнее сделал попытку положить, потому что руку она сразу сбросила со словами:

— Не трогай меня, скотина!

— Ладно, не буду я тебя трогать. Успокаивайся так… вместе то есть давай успокоимся и спокойно продолжим…

Но успокоиться мне как-то не удалось, потому что в этот самый момент Анюта вытащила наконец свою руку из сумочки, где она лихорадочно шарила последние несколько секунд, и в руке у нее был зажат большой кухонный нож с серьезным таким длинным и острым лезвием. Опа, подумал я, пытаясь отодвинуться подальше, получилось это плохо.

— Ну тогда сдохни, гнида! — громко сказала Аня и со всей силы двинула нож мне в брюхо, примерно в район солнечного сплетения. Вы никогда не пытались увернуться от ножа, направленного вам в живот, сидя на скамейке? Вот и я тоже нет. Оказалось, что это оооочень сложно… короче пропорола она мне левый бок, но не так, чтобы очень, вскользь — кровь пошла, но слабенько… а нож я у нее таки выкрутил из руки, отобрал сумочку, закинул его туда, встал, зажимая бок:

— Ты совсем е. у далась что ли? Ты ж меня сейчас зарезала бы, а сама по 103 статье на зону пошла бы — у тебя в планах точно это самое было?

Аня сидела сгорбившись в три погибели и из глаз у нее обильно капало. Ну поплачь, поплачь, а то устроила тут понимаешь шекспировщину какую-то… леди блять Макбет автозаводского уезда…

— Ладно, вставай и пошли!

— Куда? — сквозь слезы спросила она.

— В тюрягу, дура, в КПЗ, на Колыму! Не задавай глупых вопросов!

Она встала и поплелась за мной хвостом, а я ее за руку придерживал, чтоб не завалилась, очень она опасно покачивалась при ходьбе и дрожала всем телом. Меня тоже, честно говоря, сильно потряхивало при воспоминаниях о ее ноже. Завел ее в уже ставшее привычным для меня бомбоубежище, чо… Раздеваться там мы начали одновременно, потом с ожесточением накинулись друг на друга, я едва успел натянуть изделие номер два, после вчерашнего вечера их в пакете много еще осталось…

— Признайся, что ты этого с самого начала хотела? — спросил я спустя некоторое время.

— Ну да, а ты только щас это понял? А где это мы? — спросила Анюта, озираясь по сторонам — да, плакатики с противогазами и костюмами химзащиты впечатляли.

— Это, Анюта, такой объект гражданской обороны, предназначенный для защиты от фугасных, а равно осколочных бомб и снарядов, а если попросту, то бомбарь. Раз оно от бомб спасает, то может и от житейских проблем тоже. А ты правда хотела меня зарезать?

— Конечно. Ты же гад последний, — ответила она, после чего мысли ее резко поменяли направление, — ты меня любишь?

— Ясен пень люблю…

— А Инку?

— И ее тоже…

— И как же теперь?

— А хер его знает, товарищ майор.

В этот момент левое мое полушарие снова затеяло дискуссию с правым: — Что-то ты заигрался со своими женщинами, Казанова автозаводская, дела-то кто будет делать, Пушкин? — На что справа отвечали: — Заглохни, зануда. Жизнь и так коротка и невесела, чтоб ее еще твоими стенаниями разбавлять. Пусть все идет как идет, выедем куда-нибудь…

— Короче так, подруга ты моя… семиструнная, продолжаем жить как жили, но без твоих закидонов… ну совсем уж без них неинтересно будет, но по крайней мере постарайся свести их к приемлемому уровню. Завтра едем на учебу вместе, чтоб в 7.00 была возле подъезда в полной боевой готовности.

— А Инка?

— Нет, она завтра в Дзержинске учится. После учебы идешь в первый корпус и записываешься в секцию ритмической гимнастики, ты там примой будешь, отвечаю. Потом идем разучивать новые песни к воскресенью, это там же неподалеку. Потом едем домой, далее по обстоятельствам. Все ясно?

— Так точно, товарищ майор, — четко ответила Анюта, — разрешите вопрос, товарищ майор?

— Разрешаю.

— Сделай мне еще раз так же хорошо, ну пожалуйста, мне никогда еще так хорошо не было… товарищ майор.

— Говно вопрос, товарищ прапорщик, — ответил я, вздохнув, а потом добавил — а ты меня еще ножиком резать будешь?

— Обязательно, товарищ майор, — бодро ответила Анюта, занимая нужную позицию.

Поздно вечером подвел итог прошедшему бестолковому дню:

Эх, поле-полюшко ты минное,

Кругом Анюты, Инны и Марины на…