Пограничные полномочия - Надежда Верещагина Страница 11

Ритка тоже поднимается, ухватив себя за мочку уха и опустив взгляд, а следом за ней, поколебавшись и вопросительно глядя на меня, – Толик.

Подавив желание оттащить её от него, догоняю Тихорецкого у входа на парковку.

– Чего ты завёлся-то?! – выкрикивает Анатолий из-под «шоколадных» врат, с непринуждённым видом не пытаясь идти быстрее. – Или ты с ней… А, так это бывший твой, ну так и сказала бы, Марджи. А я-то гадаю, чего он завёлся! Так это… надо уметь проигрывать, смиряться с неудачами, так что давай без обид.

– Я его сейчас… насовсем уебу, – полушёпотом информирует меня Алекс и для полноты картины шмыгает носом.

Ёлки… За двадцать пять лет хоть что-нибудь изменилось? Сквозь уже созревшую решимость разнести всё вокруг меня начинает одолевать предательское желание рассмеяться. Как всегда вовремя…

– Разберусь, – нейтрализую его порыв, но в голос подмешивается шальная нота. Чёрт, сейчас он догадается о причине моего веселья, подхватит его и сцена возмездия не получится.

Поэтому без раздумий шагаю навстречу Толику, рывком хватаю его за лацканы пиджака и оттаскиваю с дороги:

– Если ещё не понял, я тебе объясню. Поищи себе девочку для битья в другом месте.

– Хе-е-е, – он упорно не воспринимает угрозу всерьёз. – И этот, значит, тоже твой бывший? Ну, Марджи, ты несколько неразборчива, но я всё же великодушен, до определённого предела. Побеседуем дома!

Примерно на треть от всей дури встряхиваю его и отпускаю.

Алекс технично упаковывает Ритку в ближайший кар и оглядывается на меня.

Подвожу итог:

– Уёбываешь отсюда – и больше мы тебя не видим.

– Или что? – искривив губы, интересуется Толик.

– Или тебе пиздец, что тут непонятного.

– Двое на одного. Рыцари, блядь…

– Я в стороне постою! – не выдерживает Алекс, захлопывая люк спиной.

Реакцию Риты мне не видно: обстановка трясётся. Толик тянет за джемпер и пинает ногой мимо голени. Охуеть! Содрав его руку с плеча, тупо заламываю за спину. Дрыгает пяткой. Ха-ха, лягнуть собрался? Глухо вякает. Паркую его к стене. Хочется впиздярить не по-детски, но нельзя: подставлю Алекса. Вдруг он камеры не отключил…

К счастью, Толик умаялся: тяжело дышит и вяло машет левой – мол, хватит, утомил. Сгрузив его в сидячее положение, без слов ухожу.

И как я не понял, что он всё-таки доебётся…

Цирк с конями… Потуги какого-то там финансиста, от нечего делать прошедшего курс самообороны, а точнее – курс завышения самооценки на ровном месте… Ну где ещё могли научить атаковать безнадёжными подсечками и отчаянными приёмами исподтишка…

Запрыгиваю в кар под одобрительный кивок распахнувшего люк Алекса и задаю курс на свой дом.

***

– Я не понимаю, Рита, ты выбираешь этих уродов просто потому, что хочешь посмотреть на наши разборки? – спрашиваю через несколько минут, когда из ушей прекращает валить адреналиновый пар.

– Нет, я… Прости! Я в самом деле не вижу сразу… Воображаю их… Я знаю, знаю, так нельзя! Какой-то эгоизм! Выдумываю человека и как будто на него надеваю этот портрет – и не замечаю сама!

– Я хотя бы не зря это сделал? Может, тебе надо было опять убедиться? Что у них нет предела? Целый год грёбаной психотерапии – я и Гончару тоже говорил, эту псевдонаучную херню надо было оставить в прошлом веке! И зачем та тётка нужна была, а? Мне сразу она не понравилась…

– Нет, она… на самом деле в чём-то помогла, я научилась гораздо быстрее их… отличать, а здесь вдруг, наверное, Вань, из-за того, что вы оба в городе, я как-то расслабилась…

– Но ведь именно мы ничего не заметили с Артёмом, – вздыхает Алекс, – пока он тебе руку не сломал…

– Вы же не обязаны были, господи…

– Это нам решать, – не светить раздражением у меня не выходит, – прошу тебя, можешь хотя бы раз объяснить?! Ну вот чем такой пиздобол в принципе мог привлечь твоё внимание?!

– Ну… разным… к примеру, Шекспира наизусть цитировал… – на каждом слове интонация всё ниже, как скачущий по ступенькам мячик.

К счастью, я уже состыковался с парковочным люком своей квартиры, и у Алекса есть полное право сгрести её в охапку, вытаскивая из такси, и тем самым заставить разрыдаться, а не зависнуть в нервном напряжении ещё на пару часов, пока мы не найдём способа ступор прекратить.

– Though this be madness, yet there is method in it, – позволяет себе пробормотать Тихорецкий. Хотя и без того ясно, что нервы у него сдали.

Продлеваю стоянку кара ещё на пять минут и откидываюсь в кресле, закрыв глаза.

Этому гондону Артёму я всего лишь сломал руку в ответ. Так сказать, око за око. Благо знал, как это правильно сделать. И смог побороть искушение подправить ему ещё и нос: всё-таки опасно для жизни. Но даже с таким результатом Гончар еле отмазал меня после всей истории. Именно отмазал: больше нечем объяснить отсутствие нормальных экспертных заключений в судебном процессе… Да, замахнулся Артём первым, но я целенаправленно – понял бы и школьник – сломал противнику руку, не потрудившись даже выйти из поля зрения системы.

И даже сейчас, через десять лет, вздрагиваю от воспоминания о последовавшим за тем поступком разговоре, в котором не было ни слова. Бросив быстрый взгляд на Гончара, единственный раз за всю жизнь воспользовавшегося служебным доступом в мою квартиру, я ни капли не сомневался, что он ударит – и не символически. Что ли, сломает руку тоже. Или, скорее, челюсть… всей своей позой он явно метил в челюсть. Да, технически это было бы недопустимым для его положения преступлением, но не я же стал бы докладывать третьим лицам…

А он просто отобрал планшет и отправил его в утилизатор. А потом своим ключом заблокировал домовому компьютеру доступ к системе, оставив только жизненно важные функции. Просто чтобы я не натворил глупостей, пока идёт следствие, – одни манипуляции с базами чего стоят.

Но красноречиво. Особенно учитывая, что вернуть себе контроль над искусственным интеллектом в квартире было бы делом пары минут. Понятно, я не стал. Но всё равно – накатывающим из глубины слоем осмысления – было как-то отчаянно плевать. Да что там… до сих пор иногда жалею… зря остановился в той драке…

Потому что Артёму дали какой-то смехотворный срок, а разбирательства стали для Ритки дополнительной травмой. Как она объясняла, не хотелось признавать публично, какая она дура. Алекс потребовал, чтобы я не смел проявлять даже тени намёка на агрессию в её адрес. Я и не собирался, да и не делал такого никогда, но Сашкины слова заставили крепко задуматься, нет ли моей вины в том, что этот урод вообще задержался в жизни Риты. А точнее, решить, что она есть.

***

Дома тишина и как будто никого нет. На кухне обнаруживаю валяющиеся на полу туфли с нечеловеческой высоты каблуками, затихшую в кресле блондинку с моей кружкой с рыцарями и Алекса с сигаретой в зубах, убеждающего холодильник соорудить её любимое фисташковое мороженое из имеющихся ингредиентов.