Пограничные полномочия - Надежда Верещагина Страница 10

– Я запрещу тебе видеться с Джеком! – каблук угрожающе метит мне куда-то под ребро, но застывает в воздухе, не коснувшись даже в шутку. – Стой, куда ты меня тащишь! Я не взяла клатч!

– Рита, я спросил.

– Говорит, не любит выглядеть как пугало…

Опять двадцать пять… Придётся изучить ещё и Толика, деваться некуда.

***

Новый кандидат на вылет оказывается нескладным детиной, выглядящим лет на семь моложе своего возраста. Он в буквальном смысле постоянно задирает нос, а я то и дело уговариваю себя оставить этот жест без ехидных комментариев. В конце концов, ехидные комментарии – прерогатива Тихорецкого. Только если уж он пустит их в ход по отношению к кому-то, кроме меня, – значит, дело и вправду дрянь.

В очередном спроектированном Алексом ресторане под небесами нас встречают здоровенные полуглянцевые врата будто из двух застывших капель горячего шоколада, а сразу за ними – огромный трапециевидный зал.

Несколько секунд полетав пальцами по ладони, Тихорецкий гордо кивает в некое подобие алькова прямо в окне – вынесенное наружу относительно остальной части зала помещение с абсолютно прозрачным полом – что-то из конца XX века, но любимый приёмчик главного инженера. Приступ сентиментальной радости перехватывает меня поперёк груди – Сашка всё-таки сделал это: стал тем, кем должен был, и хрен он теперь не перестроит на свой собственный лад как минимум этот город.

Под ногами – утыканный небоскрёбами и биолюминесцентными деревьями Васильевский остров. Но рассмотреть его толком не удаётся: приходится потесниться, чтобы пропустить приплывший к нам столик на четверых.

Алекс за пару секунд делает заказ для себя, а потом лезет в моё меню, быстро отмечает блюда и, не спрашивая, подтверждает якобы мой выбор.

Толик радостно погружается в изучение вариантов еды, переговариваясь с Риткой с каким-то прогорклым мурлыканьем. Предвзятость из моих реакций сейчас вытравить проблематично – ну и пусть, в крайнем случае главный инженер всегда успеет вовремя остановить… лишь бы по затылку не жахнул. Как-то раз это было по-настоящему внезапно…

– Ну, ты доволен результатом? – в ответ на свои мысли прикрываю шею рукой и пялюсь на облака через потолок, который буквально по щелчку пальцев Алекса уподобляется полу – становится просвечивающим насквозь.

– В основном. Нейросеть окрестила его «Призраком Вермера Делфтского, способным послужить и столом». И главное – никакого сходства…

– И что, – глотаю подступившие из-за подавленного смеха слёзы, – ты ответил нейросети эпиграммой?

– Ответил ей убийственным безмолвием! – превращает стену напротив в экран, проецирует на него модель комплекса и, нахмурившись, вертит туда-сюда.

– На самом деле круто вышло. А сеть тебя просто высоко ценит. За харизму.

Вот говорят «улыбается одними глазами». Тихорецкий умеет ещё больше – намекать на улыбку одними глазами. Демонстрируя этот навык, он – совсем незаметно для остальных, как фокусник, – двумя пальцами поддевает мою прилипшую к затылку ладонь и стряхивает её оттуда. Содержащие максимум информации монологи без слов – за почти тридцать лет я так в совершенстве и не овладел этим его языком. Но сейчас всё расшифровывается просто: наш новый приятель в самом деле совсем не так… приятен, чтобы стоило хоть каких-то усилий его… приять.

– Ой, Толик, это такая история, – веселится Ритка, – медиа постоянно докучают Алексу! Любой хоть сколько-то значимый его проект, да даже любая его публичная фраза, или даже просто слухи! Всё началось с той его фотки, на которой он указывает рукой на новую башню. Может, помнишь? Фотошоперы полгода не могли успокоиться!

– Надо было игнорировать, – комментирует Толик, совершая невозможное – задрав картофельный нос ещё выше. – Я никогда не контактирую со СМИ, только болваны верят, что из этого можно извлечь выгоду.

И почему я сразу не положился на своё чутьё… Стол предупреждающе мигает индикаторами и сервируется на вид однообразным обедом.

– Выгода может не быть основной целью, – закидываю проверочную фразу.

– Хе, эту идею обычно и внушают недоумкам, – выдаёт Толик.

Ну ясно…

Лапша, которую я было взялся наматывать на вилку, решительно не собирается заканчиваться. Пока прикидываю, не может ли оказаться так, что вся порция у меня на тарелке состоит из единого пучка макаронин, Тихорецкий без комментариев подсовывает мне сервировочный нож.

Понятия не имею, что ем – вроде микс из итальянской и ещё какой-то кухни. Обалденно вкусно – и это тоже заслуга Сашки: он полностью берёт на себя техническую проработку меню, просто из любви к процессу. Но названия блюд мне с первого раза всё равно не выучить…

– Ты, кстати, – выспрашивает Толик, шатая башкой, будто какой-то игрушечный божок, с каждым колебанием всё больше вытягивая шею, – расу на службе своей видел? Говорят, в Содружестве решили её не пропускать. Хотелось бы оценить перспективы…

– Не видел.

А дальше участвую в общей беседе только машинальными фразами – просто наблюдаю за героем дня. Во-первых, он называет её Марджи! И она позволяет, пробудив во мне знакомое смешанное с жалостью раздражение. Алекс тоже заметил: он приподнимает один уголок рта – не означает ничего хорошего.

Во-вторых, Толик машинально оттесняет Риту из сферы своего физического влияния: отпихивает локтем, перебивает, загораживает ей виды.

Глядя на это, Алекс отодвигает почти пустую тарелку и неестественно медленно складывает руки на груди, прищурившись и откинувшись на спинку чего-то сетчатого наподобие плетёного кресла. Надо будет у него спросить, как называется эта штука и не внёс ли свою лепту в её создание маэстро Гусев, способный, наверное, победить в чемпионате мира по неудачным идеям.

В-третьих, этот кретин позволяет себе как бы пошутить, когда Рита пытается вставить в разговор одну из своих нескончаемых воодушевлённых тирад:

– Зато ты красивая, Марджи.

Алекс неторопливо поворачивается ко мне, слегка киваю давно отработанным жестом, и он столь же неспешно засучивает рукава абсолютно белой рубашки.

Анатолий напрочь игнорирует недвусмысленный видеоряд. И тогда Тихорецкий прерывает своё молчание единственным вопросом:

– И какие у тебя основания претендовать на место в жизни Риты?

Толик, конечно, решает, что спрашивают в шутку, но отвечает с энтузиазмом:

– Первым делом отвезу её в турне… – не сбавляя оборотов напыщенности, начинает он.

И тут неожиданно именно я стискиваю локоть Тихорецкого, чтобы не дать ему устроить драку прямо за столом. Ритка просекает нашу пантомиму и страшно округляет глаза.

– Я спросил, зачем она тебе.

– Ну, миленькая она, – тянется губищами к Ритке, но она уворачивается, наконец-то осознав.

– Окей, – Алекс чуть ли не наотмашь припечатывает запястье к столу, закрывая выставленный нам счёт, и широким шагом направляется к выходу.