Иллюзия бога - Алина Штейн

== Осень прошлого года ==

В ночь, когда двери участка захлопнулись, Ари была почти уверена, что все наладится. Произошла ошибка, думала она, стараясь не смотреть на руки со следами чужой крови. И только спустя полчаса до нее дошло: чуда не случится. Коп напротив вяло шелестел бумажками, изредка поглядывая на нее не то насмешливо, не то сочувственно.

– Сотрудничество со следствием…

Тесей даже не оставил записку, подумала она. С другой стороны, что бы изменилось, если бы оставил? Было бы чем подтереть зад в тюремной камере?

По-хорошему, ей следовало бы немедленно впасть в отчаяние. Но Ари злилась. Кажется, она злилась постоянно с тех пор, как научилась самостоятельно принимать решения.

Решение надеть легкое пальто (теперь ее била крупная дрожь).

Решение вернуться в кампус (теперь ее допрашивала университетская полиция).

И решение помочь Тесею. Пожалуй, из-за этого она не просто злилась – ее с головой захлестывала ярость, жуткая и безумная. Если бы Ари могла, она бы вырвала ему сердце. Звучит глупо? Пафосно? Очень. Ну и черт с этим, она не эссе по английской литературе пишет.

– Так что насчет ответов? – Коп демонстративно посмотрел на часы и пригладил усы. – Мы так ведь всю ночь сидеть можем. Мне торопиться некуда.

– Мне тоже, – бросила Ари, и первая произнесенная за ночь фраза будто отрезвила ее. Она сгорбилась. Опустила глаза, всматриваясь в незатейливый узор из плиток, пока его очертания не стали расплываться от слез. Единственный человек, на которого Ари имела право злиться, – наивная девочка, решившая, что ей нужны иллюзия счастья и дофаминовый коктейль. Ее замутило.

«Может, еще не поздно рассказать им все? Может, они найдут Тесея?»

Неожиданно буйный, словно пьяный, хохот взорвался у двери, и Ари поморщилась. Тогда она еще не знала, что он принадлежал человеку с самой сумасшедшей в мире энергетикой, благодаря которой после фразы «пойдем подышим воздухом» можно было оказаться на прогнившем мосту посреди болота за двести миль от города без связи и представления о том, что вообще случилось, а потом до утра пытаться добраться до кампуса по методу «тут где-то должен быть мох, значит, там север, а лучше просто послюнявим палец, и куда ветер подует, туда и пойдем».

Тогда этот смех показался ей вульгарным, чуть ли не оскверняющим ее тоску. Сейчас, если честно, он показался бы таким же. Вот только теперь ей все равно хотелось услышать его. Больше, чем что бы то ни было.

– Что, даже наручники не снимете? Любите пожестче, господин полицейский? Тогда что мы тянем кота за причинное место? Я тут не молодею! Давайте поживее…

Коп, которому адресовалась эта экспрессивная тирада, почти швырнул подопечного на стул, плюхнулся напротив и энергично забарабанил по клавиатуре.

– Ладно, можете меня пробить по вашим базам, – милостиво согласился задержанный. – Меня тут все знают, все уважают!

Его поза выражала уверенность в себе, несмотря на изорванную шелковую рубашку и забрызганные грязью брюки. Голубые глаза в обрамлении густых ресниц, прямой нос, взъерошенные волосы… Интересно, с какого он факультета? Почувствовав взгляд Ари, он улыбнулся ей краешком рта.

– Это социологи на меня пожаловались. Маленькие уродцы. Я всего-то им окно разбил, а меня уже скрутили за хулиганство. Представляешь, дарлинг?

Ари не представляла. Она провела дрожащей рукой по мокрому лицу. Теперь к плохо отмытой крови на ладонях прибавились следы размазанной туши.

– Почему ты грустишь, красавица?

Что-то внутри нее дрожало от горя, как натянутая струна, так что она даже не поняла поначалу, что он все еще говорит с ней. Но, улучив момент, когда коп снова полез в папку с ее делом, она шепнула одними губами:

– В тюрьму не хочу, красавец.

Она отвернулась, закрыла глаза, откинулась на спинку жесткого стула, стараясь дышать глубоко и медленно, как учила Гестия. Вдох-выдох. Вдох-выдох. В конце концов, еще рано хоронить себя заживо. У нее еще оставался отец. Они не имеют права отказать ей в звонке. Вот только захочет ли он теперь иметь с ней дело? Она подвела его. Предала. И все ради человека, который без колебаний сдал ее полицейским, лишь бы не рисковать своей шкурой.

На периферии кружащегося сознания слышались звуки внешнего мира. Коп напротив шептался о чем-то с коллегой, потом Ари услышала лучащийся самодовольством голос задержанного. Она окончательно пришла в себя, только когда с нее начали снимать наручники.

– Что?.. – Она дернулась и попыталась размять затекшие запястья. Коп наблюдал за ней с лицом человека, обнаружившего дохлую мышь в холодильнике.