Рождение таблетки. Как четверо энтузиастов переоткрыли секс и совершили революцию - Джонатан Эйг Страница 69

«У меня было чувство, что таблетка должна снять все теологические возражения, – рассказывал Бэлог писателю Бернарду Эсбеллу. – Она не вызывает аборта, потому что нет яйцеклетки, никто не препятствует воле Божьей, создавая спермицидную преграду на пути бедняжки сперматозоида, ищущего чудесную маленькую яйцеклетку, чтобы сделать свое дело… Если верить, что сотворение души происходит при слиянии сперматозоида с яйцеклеткой, то здесь этого не случается, а значит, не возникает и душа».

Всерьез казалось, что само понятие контроля рождаемости после появления таблетки настолько изменится, что даже церковь не сможет с ним не согласиться. В этом отношении Джон Рок никогда не считал, что требует радикальных перемен: он полагал, что ставит себе реалистические цели. Он не воевал против церкви – просто надеялся увести ее в направлении, которое в результате – согласно его глубокому убеждению – окажется верным.

• • •

В пятьдесят девятом году трансатлантические перелеты стали вполне доступны обычным пассажирам. Американцы чествовали первых астронавтов, группу подтянутых и симпатичных пилотов-испытателей, известную как «Семерка Меркурия». Сорокадвухлетний Джон Ф. Кеннеди пока еще неофициально стал наиболее вероятным кандидатом от демократов в грядущих президентских выборах. Барни Россет, владелец издательства «Гроув Пресс», подал в суд на правительство и добился отмены цензуры и законов о непристойности – чтобы опубликовать «Любовника леди Чаттерлей» Д. Г. Лоуренса. Филип Рот издал роман «Прощай, Коламбус». В центре внимания автора – решение одной девушки посетить клинику Маргарет Сэнгер и получить диафрагму, а потом эту диафрагму находит ее мать. Страдания Второй мировой и корейской войн уходили в прошлое, по стране катилась нарастающая волна процветания, и американцы стали менять свою жизнь, раздвигая границы возможного во всех областях – социальной, экономической и нравственной.

В «Жене ближнего твоего» Гэй Тализ ^[48] рассказывал, что, когда в пятьдесят девятом году чикагская полиция нравов арестовала пятьдесят пять независимых газетчиков за продажу журналов с девочками, жюри присяжных из пяти женщин и семерых мужчин – игнорируя группу святош, которые сидели в зале, перебирая четки и беззвучно молясь, – постановило оправдать обвиняемых. Когда огласили вердикт, судья сидел с ошеломленным видом, а потом рухнул лицом вперед, пришлось срочно везти его в больницу – инфаркт.

Времена менялись. Катарина Мак-Кормик ощутила это сама, когда летом пятьдесят девятого года зашла в аптеку в Санта-Барбаре и дала фармацевту рецепт на эновид. Она всего лишь покупала таблетки для подруги, но не это было важно. Многие годы она ждала и тратила огромные суммы денег, надеясь, что такая простая операция когда-нибудь станет возможной. И вот этот день настал.

Но при всех этих радикальных культурных и политических переменах у компании «Сёрл» все-таки не было уверенности, что женщинам будет удобно обсуждать способы контроля рождаемости с подругами и просить у врачей рецепт на эновид. Чтобы выяснить наверняка, директор компании по связям с общественностью, Джеймс У. Ирвин, позвонил нескольким журналистам и уговорил их написать материалы о новом продукте «Сёрла» и грандиозных переменах в планировании семьи, которые он может за собой повлечь.

Он предупредил редакторов, что из-за этого у них могут быть неприятности. Католическая церковь могла организовать протесты, читатели могли отменить подписку. Когда статьи появились в печати, он ждал волны негодования, но она так и не поднялась.

«Лайф» вышел с фотографиями улыбающихся Рока и Пинкуса и большой статьей, в которой описывались плюсы и минусы их изобретения. В частности, среди плюсов журнал называл такой: «Надо всего лишь глотать по таблетке в день, начиная с пятого дня после менструации, и продолжать так двадцать дней… Если овуляция станет желательной, пациентке достаточно на некоторое время перестать принимать таблетки, и все вернется в норму». Среди минусов: «Казалось бы, проще некуда, но даже это оказывалось слишком сложным для психических и эмоциональных способностей некоторых участниц клинических испытаний, и следует допустить, что у значительного числа индианок, китаянок и так далее будет наблюдаться то же самое».

В журнале «Тайм», как и в других, не акцентировали внимания на побочных эффектах, не говоря уже о возможных отдаленных последствиях. Редакторы журналов рассказывали про противозачаточную таблетку словно про домашний кондиционер – или любое другое великое изобретение пятидесятых, вошедшее в жизнь американцев и изменившее ее. Предмет восторга, проблеск будущего, еще один блестящий пример гениальности американцев – так, похоже, и воспринимали истории о новом оральном контрацептиве читательницы журналов. Пинкуса, Рока и руководство «Сёрла» захлестывала волна писем от женщин, желавших получить таблетку, и немедленно. Так называемый бэби-бум был в разгаре, и некоторым женщинам он уже надоел. Самые грамотные знали, что помощь уже доступна. Все, что требовалось сделать, – найти врача, готового прописать эновид для регуляции месячных.

Таблетку, которую официально еще не признали средством предохранения, принимали уже более пятисот тысяч женщин.

• • •

Двадцать третьего июля тысяча девятьсот пятьдесят девятого года – на третий день после того, как издательство «Гроув Пресс» добилось разрешения издать «Любовника леди Чаттерлей», – компания «Г. Д. Сёрл» решила оформить лекарство официально и подала в FDA запрос об утверждении эновида как противозачаточного средства. В то время никто не осознавал, что эти два события были рябью на воде, предвещающей прилив, который смоет национальную культуру запретов.

• • •

Хотя число испытуемых женщин оставалось сравнительно небольшим, «Сёрл» подал самое объемное в американской истории тех времен заявление на новое лекарство – двадцать томов информации. Оно содержало подробный анализ цитологических мазков, результаты биопсий, измерения температуры и многое другое. Были представлены данные о каждой участнице испытания, а резюмировалась информация и в виде сырой статистики, и в виде головокружительной череды графиков. Ради этого часа так долго работали Пинкус, Рок и другие ученые, в том числе Райс-Рэй и Чжан, и сейчас они выложили на стол все карты.

В пятьдесят девятом году в США процедура одобрения новых лекарств была одной из самых строгих в мире. Когда-то лекарства продавали и готовили провизоры и фармацевты, что было почти невозможно регулировать. К началу девятнадцатого века некоторые страны, включая Соединенные Штаты, создали фармакопеи ^[49], накладывавшие на медицинские препараты стандарты качества. Ранние сертификационные комитеты не обращали внимания на действенность или безопасность, они следили за честностью рекламы и чистотой ингредиентов. Когда мошенники стали торговать пилюлями, якобы излечивающими рак, сифилис, диабет и много чего еще, правительства начали устанавливать более жесткие правила. В Соединенных Штатах первый пакет имеющих смысл законов был принят в одна тысяча девятьсот втором году, после того как двенадцать детей в Сент-Луисе умерли от противодифтерийной вакцины, зараженной столбняком. Вакцину произвели в Департаменте здравоохранения Сент-Луиса. В порядке реакции на это событие в составе Министерства сельского хозяйства открыли лабораторию испытания лекарств. Впоследствии она превратится в Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов – FDA.