Рождение таблетки. Как четверо энтузиастов переоткрыли секс и совершили революцию - Джонатан Эйг Страница 68

В одна тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году законы семнадцати штатов еще запрещали продажу, распространение и рекламу контрацепции. В Коннектикуте считалось преступлением «использование любых препаратов, лекарственных средств или приспособлений для предотвращения зачатия». В Массачусетсе, где проходила такая внушительная часть работы над таблеткой, все еще было подсудным делом «выставлять, продавать, прописывать, поставлять» средства предохранения или «сообщать информацию» о них.

Однако постепенно, штат за штатом, законы менялись. А те, что еще действовали, не особенно исполнялись. Было яснее, чем когда-либо, что бóльшая часть американцев пользуется тем или иным способом контроля рождаемости, и не существовало новых комстоков, которые устроили бы им за это ад. Наоборот, люди призывали правительство не только принять контрацепцию, но и взять ее под свой контроль. Слишком много контрабандистов продавало никчемные товары, слишком много шарлатанов выполняло небезопасные аборты.

За таблетку для контроля рождаемости ратовали теперь не только воители во славу сексуальных свобод, вроде Маргарет Сэнгер; за ее приемлемость выступали теперь и гигантские корпорации, и все больше политиков, и религиозные деятели.

Для «Сёрла» это означало, что рынок открылся. Вопросы морали и закона, конечно, имели значение, но и деньги тоже. Компания сделала шаг навстречу растущему спросу в уверенности, что закон найдет способ не отставать от культурных перемен, идущих по всей стране. В некотором смысле «Сёрлу» повезло, что Маргарет Сэнгер была стара, больна и, вероятно, слегка контужена после недавнего матча с Майком Уоллесом. Готовя таблетку к выходу на рынок, компания хотела видеть лицом своего нового продукта отнюдь не ее. И не Пинкуса, раз уж на то пошло.

А вот Джон Рок подходил идеально. Он был католиком, высокий, седовласый, красивый – никто не воспринял бы его как попирателя основ. Он был женат, имел детей и внуков и обладал одной из самых безупречных репутаций в американской медицине. «Сёрл», семейная компания со Среднего Запада, не смогла бы изыскать лучшего парламентера, даже если бы устроила голливудский кастинг и просмотрела тысячи кандидатов. Гонка за контроль рождаемости двигалась к завершению, и компания решила его использовать.

Рок получал в грантах от «Сёрла» около десяти тысяч долларов в год (восемьдесят тысяч по сегодняшним деньгам), но его вдохновляли не только деньги. Он верил в эновид. Он верил в противозачаточную таблетку. Он верил, что она безопасна. Он верил, что она станет огромным благом для женщин и принесет пользу браку. Он верил, что католической церкви придется принять ее – не только ради женщин, но и ради самой церкви. По этим и другим причинам он с удовольствием согласился сотрудничать, когда «Сёрл» в пятьдесят девятом году попросил помочь разработать стратегию продвижения таблетки как противозачаточного средства – на случай, если FDA ее одобрит.

В пятьдесят девятом году лекарства снабжались только этикетками. В упаковке не было листков с описанием, как их принимать или какие могут быть побочные эффекты. Если пациентам нужны были инструкции помимо тех, что наклеены на флаконах, они спрашивали врачей. У «Сёрла» были серьезные причины задуматься о том, как будут принимать препарат. Во-первых, женщины будут употреблять его по собственному выбору, а не по необходимости. Они будут пытаться заменить им другие способы предохранения, а не облегчить боль или вылечить болезнь. Руководители «Сёрла» понимали, как важно, чтобы врачи и пациентки чувствовали себя комфортно и, начиная принимать таблетку, были осведомлены о ее действии. Важно было взять верный тон, найти компромисс между медицинским использованием таблетки и ее социальными выгодами, а еще нужно было как можно проще и как можно менее сенсационно объяснить все пациенткам. Вот здесь на сцену выходил Рок.

«У меня нет опыта в такого рода рекламной деятельности, – писал Рок одному из руководителей “Сёрла”. – Не знаю, одобрите ли вы результаты». Но он согласился попробовать. Он предложил вместо слов «контрацепция» и «контроль рождаемости» говорить «увеличение интервала между родами», «отложенная беременность» и «подавление овуляции». Со временем «Сёрл» остановится на эвфемизме «планирование семьи».

В брошюре для врачей Рок уделил полторы страницы описанию менструального цикла – для тех терапевтов, которые могли быть не так хорошо о нем осведомлены, как гинекологи. Эновид, писал он, «полностью повторяет» действие природного прогестерона, подавляя овуляцию. В отдельной брошюре для пациенток он написал даже прямее: «Эновид – искусственный гормон, химически очень похожий на два гормона, эстроген и прогестерон, естественно производимые в яичниках женщины». И хотя таблетка в десять раз сильнее прогестерона, говорил он, по своему действию она «очень напоминает естественный прогестерон». Он воздерживался от употребления слов «контрацепция» или «контроль рождаемости», но многократно повторял слово «естественный», потому что писал не только для женщин, но и для иерархов католической церкви, которые вполне могли читать эту брошюру. Рок надеялся, что как только женщины убедятся в пользе таблетки (а Рок в это верил), церковь последует за ними.

Рок считал, что таблетка лишь расширяет возможности природы, и не он один так думал. Джеймс Бэлог, исследователь из «Мерк и Ко», говорил, что «Сёрл» и Рок высказали важную мысль.