Империя хирургов - Юрген Торвальд Страница 23

Труссо слегка согнулся, обозначив тем самым поклон, и сказал: «Доброй ночи, любезные господа». Он покинул комнату так стремительно, что Симс, крайне пораженный, едва успел догнать и проводить его.

Я лежал в полном оцепенении. «Но я не создан для отшельнической жизни», – пробормотал я в конце концов. Я попытался подняться. Но Симс склонился надо мной и удержал на кровати, хотя тут же вернувшаяся колющая боль в правом плече и без того отбила у меня желание вставать. Но степень иронии и отчаяния от этого только возросла: «Вы великий хирург, Симс, Вы прославленный хирург. Вы не теоретик и не путешественник, как я. Вы проявили изобретательность и выдающиеся способности. Как Вы поступите, если я попрошу Вас не ждать благосклонности природы, а перекроить ее?»

Симс с некоторой долей испуга посмотрел на меня.

«Кому как ни Вам знать, что это неосуществимо и что смерть наступит от воспаления брюшины самое позднее через восемь дней. Я не желаю больше говорить об этом».

«Отважитесь ли Вы, – продолжал я настаивать, – вскрыть желчный пузырь и извлечь оттуда камень, если я поручусь Вам, что существует способ избежать заражения?»

Во взгляде Симса мелькнуло сомнение. «Если Вас это успокоит, то да, – сказал он чуть мягче. – Но располагаете ли Вы таким средством?»

«Нет, – ответил я, – но им располагает Джозеф Листер, врач из Глазго. Вы, наверное, еще не слышали о нем. Но Вы должны с ним познакомиться. Съездите к нему. Попросите его показать Вам послеоперационные швы».

«Хорошо, – согласился Симс, и в тоне его чувствовалось не доверие, а лишь желание успокоить меня, – я сделаю то, о чем Вы просите, если Вы, в свою очередь, будете делать то, о чем попрошу я. Я дам Вам еще немного морфия, и Вы поспите, отдохнете и будете оставаться в этом доме, до тех пор пока не сможете без угрозы для Вашего здоровья предпринять поездку в Карлсбад».

Если бы тем летом в Карлсбаде я знал, что пройдет еще более полутора десятилетий, до того как проблема хирургии желчного пузыря найдет свое решение, кто знает, смогли ли бы мои отчаянная надежда и непоколебимая вера в лучшее поспорить с обреченностью на мучения длиной в пятнадцать лет.

И в 1879 году на моих глазах хирурги приблизились к решению этой проблемы. У истоков стоял Лоусон Тэйт, хирург из Бермингема, без сомнения, один из самых самобытных, своенравных и неординарных людей, которые когда-либо держали в руках скальпель.

Когда я познакомился с Тэйтом, прошло уже двенадцать лет с того дня, когда камни в моем желчном пузыре впервые заявили о своем существовании. За эти двенадцать лет я испытал сильнейшие боли, которые только может испытать человек. Не раз я находился на грани морфиновой наркомании и в конце концов, мучаясь от спазмов, привык к мысли, что смерть очень близка. Но те же годы подарили мне Сьюзан, величайшее счастье в моей жизни. Ее забота придавала мне сил и в буквальном смысле утишала мою боль. Я получил приток мужества и возобновил привычную жизнь путешественника. Я никогда не отправлялся в путь без ампулы морфия, но моя болезнь ни единого раза не напомнила о себе. Наперекор всему мой багаж впечатлений рос, целый год мое состояние оставалось формально безупречным, и тогда, после незабываемой поездки к южным морям Тихого океана в мою жизнь вошел Лоусон Тэйт.

Поздней осенью 1879 года Сьюзан и я приехали в Париж. Самый первый визит мы нанесли Мэриону Симсу. Симс уже успел пожить в Нью-Йорке, но большую часть времени проводил все же в Европе, в Париже или Риме. Его известность и число пациентов не убывали. Но его лицо сделалось усталым. Двумя годами ранее в Нью-Йорке он пережил тяжелое воспаление легких, которое наложило явный отпечаток даже на такого закаленного, перенесшего множество болезней человека.

«Боже мой, – воскликнул он, когда его постаревший чернокожий слуга провел нас в зал, – я вспоминаю тот день, когда Вы без сил лежали здесь, Труссо поставил Вам диагноз, и Вы, полный отчаяния, просили меня вырезать Ваш камень и спасти Вам жизнь. Тогда у Вас было только одно на уме: увидеть развитие хирургии желчного пузыря, ведь болезнь могла погубить Вас в любой момент. Знаете ли Вы, что теперь Вы как никогда близки к достижению своей цели?!»

Во время моего путешествия, когда я занимался проблемами головного мозга, до меня не доходило никаких сведений о продвижении в этой более насущной для меня области. Но один только взгляд на необычайно взволнованное лицо Симса породил во мне некоторые догадки. «Так Вы в конце концов…?»

Он покачал головой. «Нет», – сказал он. Но затем объяснил: «Я только лишь попытался. Я нашел один новый метод. Кое-кому удалось добиться при помощи него окончательного успеха».

«И кому же?» – поинтересовался я.

«Лоусону Тэйту в Бирмингеме. Вы наверняка слышали это имя. Он самый серьезный и самый успешный конкурент Спенсера Веллса в операциях по удалению опухоли яичников. У него за плечами уже более сотни удачных операций, а показатель смертности составляет всего тринадцать процентов. Удивительно, что гинеколог сосредоточился на проблемах желчного пузыря. Но, с другой стороны, кто из нас не занимался полостными операциями? Во всяком случае, двадцать третьего августа, восемь недель назад, Тэйт в своей частной больнице в Бирмингеме по моей методе прооперировал сороколетнюю женщину, удалив два крупных камня из желчного пузыря. Он зашил операционный разрез и добился полного заживления фистулы. Все, что я знаю об операции, я прочел в коротком письме Тэйта, в котором он сообщал, что продвинулся в использовании моего метода. Тэйт не делал никаких публичных заявлений об операции. Следующая, насколько знаю, состоится одиннадцатого ноября в Лондоне».

Симс опустил голову, и выражение усталости на его лице стало еще очевиднее. Возможно, на мгновение в нем проснулась горечь от собственных неудач: ведь его риск так и не оправдался. Может, в нем говорили гордость и скрытое тщеславие человека, который был избалован успехом. Но Симс поборол это чувство. «Я рекомендую Вам разыскать Тэйта, – сказал он. – С Вами я передам ему письмо на случай, если вы еще не знакомы лично. Тэйту тридцать четыре года, в половину меньше, чем мне. При сложившихся обстоятельствах он сможет мастерски провести как холецистотомию, так и овариотомию. Вы можете ему полностью довериться, если у Вас не останется другого выбора».

«А находите ли Вы Тэйта приятным человеком? – задала Сьюзан типично женский вопрос. – Я имею в виду – обходительным, симпатичным».

На секунду Симс задумался. «Нет, – ответил он, – честно говоря, он не совсем приятен. Некоторые люди отзываются о нем не иначе как о свирепом животном, неистовом в работе, в любви и ненависти. Я думаю, Генри знаком с человеком, так похожим на Тэйта, как только могут быть похожи двое людей».

«Кого Вы имеете в виду?»

«Однажды Вы рассказывали мне, как в 1848 году, тридцать лет назад впервые оказались в Эдинбурге, чтобы разыскать профессора Симпсона, гинеколога, который незадолго до этого как раз впервые выполнил наркоз хлороформом. Сейчас он уже мертв. Но я уверен, что Вы все еще помните его – грузного и сильного, как бык. Тэйт – его точная копия». Далее он продолжал на повышенных тонах: «Тэйт родился в Эдинбурге в 1845 году, за три года до того, как Вы в первый раз приехали в Шотландию. Официально он является сыном некоего мистера Арчибальда Тэйта, который выполнял функции отца бездомных детей в приюте Хэриот-Хайм. Но есть люди, которые с уверенностью заявляют, что отцом Тэйта был профессор Симпсон. Когда Вы увидите Тэйта, и Ваши сомнения в этом рассеются. Тэйт и сам никогда не отрицал возможность исторической подтасовки. Напротив…»