Мастер и Маргарита - Михаил Булгаков Страница 91

На месте Наташи оказался Николай Иванович. Он приобрел свойпрежний человеческий облик, но был чрезвычайно мрачен и даже, пожалуй,раздражен.

– Вот кого с особенным удовольствием отпущу, – сказалВоланд, с отвращением глядя на Николая Ивановича, – с исключительнымудовольствием, настолько он здесь лишний.

– Я очень прошу выдать мне удостоверение, – заговорил, дикооглядываясь, Николай Иванович, но с большим упорством, – о том, где я провелпредыдущую ночь.

– На какой предмет? – сурово спросил кот.

– На предмет представления милиции и супруге, – твердо сказалНиколай Иванович.

– Удостоверений мы обычно не даем, – ответил кот,насупившись, – но для вас, так и быть, сделаем исключение.

И не успел Николай Иванович опомниться, как голая Гелла ужесидела за машинкой, а кот диктовал ей:

– Сим удостоверяю, что предъявитель сего Николай Ивановичпровел упомянутую ночь на балу у сатаны, будучи привлечен туда в качествеперевозочного средства... поставь, Гелла, скобку! В скобке пиши «боров».Подпись – Бегемот.

– А число? – пискнул Николай Иванович.

– Чисел не ставим, с числом бумага станет недействительной,– отозвался кот, подмахнул бумагу, откуда-то добыл печать, по всем правиламподышал на нее, оттиснул на бумаге слово «уплочено» и вручил бумагу НиколаюИвановичу. После этого Николай Иванович бесследно исчез, а на месте егопоявился новый неожиданный человек.

– Это еще кто? – брезгливо спросил Воланд, рукой заслоняясьот света свечей.

Варенуха повесил голову, вздохнул и тихо сказал:

– Отпустите обратно. Не могу быть вампиром. Ведь я тогдаРимского едва насмерть с Геллой не уходил! А я не кровожадный. Отпустите.

– Это что еще за бред? – спросил, морща лицо, Воланд. –Какой такой Римский? Что это еще за чепуха?

– Не извольте беспокоиться, мессир, – отозвался Азазелло иобратился к Варенухе: – Хамить не надо по телефону. Лгать не надо по телефону.Понятно? Не будете больше этим заниматься?

От радости все помутилось в голове у Варенухи, лицо егозасияло, и он, не помня, что говорит, забормотал:

– Истинным... то есть я хочу сказать, ваше ве... сейчас жепосле обеда... – Варенуха прижимал руки к груди, с мольбой глядел на Азазелло.

– Ладно, домой, – ответил тот, и Варенуха растаял.

– Теперь все оставьте меня одного с ними, – приказал Воланд,указывая на мастера и Маргариту.

Приказание Воланда было исполнено мгновенно. Посленекоторого молчания Воланд обратился к мастеру:

– Так, стало быть, в Арбатский подвал? А кто же будетписать? А мечтания, вдохновение?

– У меня больше нет никаких мечтаний и вдохновения тоже нет,– ответил мастер, – ничто меня вокруг не интересует, кроме нее, – он опятьположил руку на голову Маргариты, – меня сломали, мне скучно, и я хочу вподвал.

– А ваш роман, Пилат?

– Он мне ненавистен, этот роман, – ответил мастер, – яслишком много испытал из-за него.

– Я умоляю тебя, – жалобно попросила Маргарита, – не говоритак. За что же ты меня терзаешь? Ведь ты знаешь, что я всю жизнь вложила в этутвою работу. – Маргарита добавила еще, обратившись к Воланду: – Не слушайтеего, мессир, он слишком замучен.

– Но ведь надо же что-нибудь описывать? – говорил Воланд, –если вы исчерпали этого прокуратора, ну, начните изображать хотя бы этогоАлоизия.

Мастер улыбнулся.

– Этого Лапшенникова не напечатает, да, кроме того, это инеинтересно.

– А чем вы будете жить? Ведь придется нищенствовать.

– Охотно, охотно, – ответил мастер, притянул к себеМаргариту, обнял ее за плечи и прибавил: – Она образумится, уйдет от меня...

– Не думаю, – сквозь зубы сказал Воланд и продолжал: – Итак,человек, сочинивший историю Понтия Пилата, уходит в подвал, в намерениирасположиться там у лампы и нищенствовать?

Маргарита отделилась от мастера и заговорила очень горячо:

– Я сделала все, что могла, и я нашептала ему самоесоблазнительное. А он отказался от этого.

– То, что вы ему нашептали, я знаю, – возразил Воланд, – ноэто не самое соблазнительное. А вам скажу, – улыбнувшись, обратился он кмастеру, – что ваш роман еще принесет вам сюрпризы.

– Это очень грустно, – ответил мастер.

– Нет, нет, это не грустно, – сказал Воланд, – ничегострашного уже не будет. Ну-с, Маргарита Николаевна, все сделано. Имеете ли выко мне какую-нибудь претензию?

– Что вы, о, что вы, мессир!

– Так возьмите же это от меня на память, – сказал Воланд ивынул из-под подушки небольшую золотую подкову, усыпанную алмазами.

– Нет, нет, нет, с какой же стати!

– Вы хотите со мной поспорить? – улыбнувшись, спросилВоланд.

Маргарита, так как в плаще у нее не было кармана, уложилаподкову в салфетку и затянула ее узлом. Тут что-то ее изумило. Она оглянуласьна окно, в котором сияла луна, и сказала:

– А вот чего я не понимаю... Что же, это все полночь даполночь, а ведь давно уже должно быть утро?

– Праздничную полночь приятно немного и задержать, – ответилВоланд. – Ну, желаю вам счастья.

Маргарита молитвенно протянула обе руки к Воланду, но непосмела приблизиться к нему и тихо воскликнула:

– Прощайте! Прощайте!

– До свидания, – сказал Воланд.