Воды Дивных Островов - Уильям Моррис Страница 89

Пробудилась девушка, когда едва перевалило за полдень и яркое солнце палило немилосердно. Не успев ещё окончательно проснуться, снова ощутила Заряночка бремя страха, хотя и не сразу поняла, чего боится. Когда же вспомнила девушка, что предстоит ей встреча с прежней госпожой, задрожала она всем телом при воспоминании о былых муках, но отважно поднялась на ноги и направилась к обители ведьмы, невзирая на наготу свою и беспомощность. По пути подняла она взгляд и не заметила, чтобы из трубы поднимался дым, но не особо тому удивилась, ибо время стряпни ещё не пришло, а день стоял жаркий. Но вот приблизилась Заряночка к дому и увидела, что сидит кто-то на скамье у двери, где обычно сиживала ведьма; и бешено забилось сердце девушки, ибо вскорости убедилась странница, что перед нею не кто иной, как сама госпожа её. Более того, рядом стояли три молочные коровы и тревожно мычали, словно бы упрекая, как поступают обычно домашние скотины, напоминая о том, что вымя их полно и пора бы хозяину подоить их.

Мгновение помедлила Заряночка, ибо ноги бедняжки подкосились от страха, а затем, гонимая всё тем же страхом, побежала вперёд, и оказалась вскорости на расстоянии десяти шагов от помянутой ведьмы, и горько пожалела, что нету при ней снаряжения лжеоруженосца – ни лука, ни стрел, ни острого клинка, – на случай, ежели вскочит старуха на ноги и бросится на неё, ярясь и крича.

Тут заговорила Заряночка твёрдым голосом и молвила: «Госпожа, вот я и возвратилась к тебе, и, как видишь, ровно в том же виде, в каком бежала от тебя; и задумала я поселиться в этом краю – что скажешь?» Но не пошевелилась ведьма и ни словом не отозвалась в ответ на речи девушки, а коровы, что замолчали было при появлении незнакомки и отпрянули от неё, снова жалобно замычали.

Заряночка сделала ещё шаг и молвила: «Или не слышишь ты меня, госпожа, или гневаешься не на шутку и размышляешь, какую бы кару на меня обрушить?» Но старуха по-прежнему молчала, а коровы взмыкивали беспокойно время от времени. Ещё на шаг приблизилась Заряночка и воскликнула громко: «Скажи по крайней мере, мир промеж нас или разлад?»

Но тут разглядела Заряночка, что глаза ведьмы широко открыты и слепо глядят в пространство, а губы белы как мел, а иссохшие руки скрючены; и вскрикнула девушка и молвила: «Неужто мертва она? А ну как пробудится сейчас и побьёт меня? Да нет же, и впрямь мертва она». Девушка протянула руку и коснулась лица ведьмы, холодного, как камень, и убедилась, что колдунья и в самом деле вне всякого сомнения скончалась.

Тогда словно камень свалился с души девушки, и огляделась она, и окинула взором луга, и подняла глаза к кронам дерев, и опустила глаза к журчащему у ног ручью, и всё вокруг ласкало и радовало взгляд и успокаивало сердце. И повернулась Заряночка к коровам, что нерешительно подступили к незнакомке, и рассмеялась весело, и ушла в сарай, и вернулась оттуда с ведёрком и скамеечкой, и подоила скотинок одну за одной, и побрели коровы на луг, мыча совсем по-другому, а именно от радости на этот раз. А Заряночка опустилась на колени и напилась сладкого парного молока, а затем встала и поспешила в дом, и убедилась, что ничего там не изменилось и не ухудшилось, насколько можно было судить на первый взгляд. В углу по-прежнему стояла её кровать, а над кроватью возвышалось ложе госпожи, огромное и роскошное; а у двери находился закром для всякой снеди. И заглянула туда девушка и обнаружила три краюхи на полке, а внизу – бочонок для провизии; и взяла девушка краюху, разломила её и принялась есть хлеб, расхаживая по горнице. В углу у закрома притулился её лук, а на стене рядом висел колчан со стрелами. Деревянная скамья-ларь стояла наискось к очагу; и улыбнулась девушка и приложила запястья к спине деревянного медведя, что служил скамейке поручнем: туда ведьма обычно привязывала пленницу за руки, собираясь наказать её.

Затем подошла девушка к сундукам, что выстроились вдоль стены, и откинула крышку одного из них и обнаружила внутри пару своих сорочек, пожелтевших от времени, и старое серое рубище, оборванное и ветхое, словом, ровно такое же, как в последний раз, когда надевала его Заряночка, а теперь ещё и побитое молью; и извлекла девушка на свет сорочки и рубище и разложила их на скамье. Затем открыла Заряночка второй сундук и нашла в нём броские, франтовские наряды и прочие уборы ведьмы; и там же, словно и их носила колдунья, лежали башмачки и зелёное платье, вышитые руками Заряночки. И сказала девушка: «Нет же, в дурном обществе побывали вы, и не надену я вас, хоть и хороши вы, по крайней мере, до тех пор, пока не окурят вас благовониями и не освятят для меня».

Затем вернулась Заряночка к скамье, надела старую свою сорочку и ветхое платье и молвила: «На сегодня сгодитесь вы мне для той работы, что предстоит исполнить». И нахмурилась девушка при этих словах, и твёрдой стопою вышла из дома, и постояла немного, разглядывая мёртвое тело своей мучительницы, и по-думала, что вот перед нею та, от которой некогда зависела сама её, Заряночкина, жизнь и будущность; та, что так часто возвращалась к ней днём в воспоминаниях, когда девушка уже вырвалась из-под её власти (хотя, как говорилось прежде, редко снилась ей ведьма ночами); и более того, ещё час назад так боялась её девушка, что едва на ногах стояла от страха, а теперь она для Заряночки значит не больше, чем бревно безжизненное.

И сказала себе Заряночка, что дело есть дело и нельзя его откладывать; и отволокла она тело от крыльца, и перетащила его через ручей и на луг, а затем возвратилась назад и принесла из сарая лопату и мотыгу, и принялась рыть могилу для той, что встарь наводила на неё такой ужас. Но как бы усердно ни трудилась девушка, не успела она закончить работу до наступления ночи, а копать под покровом тьмы ей совсем не хотелось. Засим ушла Заряночка в дом и зажгла свечи, недостатка в которых не было, и поужинала молоком и хлебом, а после долго ещё сидела при свечах, вспоминая, как жила до тех пор, пока в груди её не пробудилась страсть. И слёзы брызнули из глаз её, и разрыдалась Заряночка от любви к другим и от жалости к себе самой и не скоро уняла слёзы. Со временем подошла девушка к кровати, на которой почивала встарь, и прилегла и заснула. И госпожа её не восстала к жизни и не потревожила покоя Заряночки; и отнюдь не её видела девушка во сне, но матушку свою и мастера Якоба в славном городе Пяти Ремёсел; и, не просыпаясь, плакала бедняжка при мысли о них.