Барчестерские башни - Энтони Троллоп Страница 74
Барчестерские башни - Энтони Троллоп читать онлайн бесплатно
Сколь трудно составить верное суждение о чужих чувствах! Мистер Хардинг, дочитав последние фразы письма, горько подивился неделикатности дочери и почувствовал себя безгранично несчастным. Она не отвечала за то, что писал мистер Слоуп. Да. Но она не выразила отвращения. Наоборот, она, по-видимому, одобряла это письмо. Она дала его прочесть ему, как оправдание — для себя и для него. Сердце отца сжалось, и он почувствовал, что не может найти ей извинения.
На самом же деле как раз истинно женская деликатность и навлекла на Элинор осуждение. Выслушайте меня, сударыни, и оправдайте ее, прошу вас. К этому человеку, к этому поклоннику, чьих ухаживаний она не замечала, Элинор испытывала те же чувства, что и ее отец, что и чета Грантли. Вернее, он был ей точно так же неприятен. Но она думала, что он честен, и верила, что он искренне хочет помочь ее отцу. После того, что произошло, она считала себя обязанной показать письмо мистеру Хардингу. Она полагала, что ему необходимо узнать новость, сообщенную мистером Слоупом. Но она не видела нужды искать извинения его вульгарному тону, или осуждать его, или даже упоминать об этом тоне, порожденном, как и всякая вульгарность, простым невежеством. Комплименты такого человека, как мистер Слоуп, были ей омерзительны, и она не хотела говорить с отцом о том, что внушало ей омерзение. Она никак не предполагала, что их мнения о подобном предмете могут разойтись. Упоминать об этом, негодовать на человека, о котором она старалась говорить и думать хорошо, было бы ей неприятно. Мистер Слоуп значил для нее не больше прохожего, случайно встреченного на улице, а если бы такой прохожий вдруг почему-то вызвал у нее отвращение, она не сочла бы нужным даже упомянуть об этом.
А он, глупый, слабый, любящий отец, не хотел сказать единственного слова, хотя это слово разъяснило бы все. Пролились бы потоки слез, и через десять минут все обитатели дома знали бы истинное положение дел. Отец был бы счастлив. Сестра расцеловала бы сестру и попросила бы у нее тысячу раз прощения. Архидьякон извинился бы, недоуменно поднял бы брови и лег бы спать успокоенным. А мистер Эйрбин... мистер Эйрбин увидел бы Элинор во сне, проснулся бы утром влюбленный и, засыпая следующей ночью, строил бы матримониальные планы. Но увы! Всему этому не суждено было сбыться.
Мистер Хардинг медленно сложил письмо, отдал его Элинор, поцеловал ее в лоб и призвал на нее благословение божье. Потом он уныло побрел к себе в комнату.
Едва он ушел, как в дверь снова постучали и чопорная горничная миссис Грантли спросила, не сможет ли миссис Болд любезно уделить архидьякону две минуты для беседы в его кабинете, если это ее не очень затруднит. Архидьякон будет ей очень благодарен и не задержит ее более, чем на две минуты.
Элинор подумала, что это ее очень затруднит — она была утомлена, измучена, расстроена, и доктор Грантли в эту минуту внушал ей чувства, менее всего похожие на дружескую привязанность. Однако трусость не была ей свойственна, и она сказала, что будет в кабинете через пять минут. Поправив прическу и надев чепец, Элинор с бьющимся сердцем спустилась вниз.
Есть люди, обожающие серьезные разговоры, особенно когда дают советы и читают нотации они сами, и, быть может, архидьякон принадлежал к их числу. Однако на этот раз он готовился к предстоящему объяснению без всякого удовольствия. При всех своих недостатках он был воспитанным человеком и не мог не чувствовать, что, браня Элинор под своим кровом, он нарушает правила гостеприимства. Кроме того, он не был уверен, что возьмет верх. Его жена объявила, что это ему ни в коем случае не удастся, а он доверял суждениям жены. Однако он был совершенно убежден, что поведение Элинор неприлично и что его долг — заставить ее образумиться, а потому совесть не позволила ему внять совету жены и спокойно лечь спать.
Лицо Элинор, когда она вошла в кабинет, отнюдь его не ободрило. Она всегда держалась мягко и кротко, но в ее глазах светилось что-то, что не располагало делать ей выговоры. И она не привыкла их выслушивать. С тех пор как она вышла из детской, ее никто не пытался бранить, кроме архидьякона, а его попытки обычно терпели неудачу. Но и они прекратились с ее замужеством, и теперь, услышав ее спокойные шаги, он почти пожалел, что не последовал совету жены.
Доктор Грантли начал с извинений за то, что так затруднил ее. Она попросила его не беспокоиться, заверила его, что спуститься по лестнице ей было нисколько не трудно, а потом села и стала терпеливо ждать, когда он начнет атаку.
— Милая Элинор — сказал он.— Надеюсь, вы не усомнитесь, что я ваш искренний друг.— Элинор молчала, и он продолжал:— Имей вы брата, я, вероятно, не стал бы докучать вам тем, что собираюсь сейчас сказать. Но, думаю, вам должно быть приятно знать, что возле вас есть человек, которого ваше счастье заботит так же, как оно заботило бы вашего брата.
— У меня никогда не было брата,— сказала она.
— Я знаю и потому-то и говорю с вами теперь.
— У меня никогда не было брата,— повторила она.— Но я не ощущала в нем нужды. Папа был для меня и отцом и братом.
— Он превосходнейший человек и самый любящий отец, но...
— Да, самый превосходный и самый любящий отец на свете. И пока он жив, мне не нужны будут ничьи советы, кроме его советов.
Это несколько сбило архидьякона. Оспаривать мнение свояченицы о ее отце он, конечно, не мог, но не мог и согласиться с ней. Он пытался дать ей понять, что предлагает свою помощь, поскольку ее отец — мягкосердечный добряк, не знающий жизни, но сказать это прямо было невозможно. И теперь ему пришлось сразу приступить к изложению своего совета, не получив от нее подтверждения, что она в этом совете нуждается и будет за него благодарна.
— Сьюзен сказала мне, что вы получили сегодня письмо от мистера Слоупа.
— Да, папа привез его из города. Разве он вам не сказал?
— И Сьюзен сказала, что вы не захотели сообщить ей его содержание.
— По-моему, она меня об этом не просила. Впрочем, я ей не ответила бы. Мне кажется, расспрашивать о личных письмах — дурной тон. Их показывают, если хотят, но об этом не просят.
— Конечно. Да, конечно. Вы правы. Но ведь то, что вы получили письмо от мистера Слоупа и не хотите показать его своим друзьям... такое обстоятельство может вызвать... Э... удивление, даже подозрение...
— Подозрение? — не повышая голоса, повторила она своим обычным мягким тоном и все же со жгучим негодованием.— Кто же меня подозревает и в чем? — Но архидьякон не был готов объяснить природу своих подозрений, и после паузы Элинор продолжала: — Да, доктор Грантли, я не показала Сьюзен письмо мистера Слоупа. Я не могла его никому показывать до того, как с ним ознакомился папа. Если же вы хотите прочесть его теперь, то читайте.— Она протянула ему письмо через стол.
Такая нежданная покладистость расстроила тактический план архидьякона. Однако он взял письмо, внимательно его прочел, а потом сложил, бросил на стол и прижал ладонью. Ему оно показалось почти во всех отношениях письмом счастливого жениха, оно подтвердило худшие его подозрения, а в том, что Элинор позволила ему прочесть это послание, он усмотрел лишь желание объявить о своем праве получать от мистера Слоупа любовные письма. Содержания же эпистолы он просто не заметил, настолько его поглотила мысль о близящейся свадьбе.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments