Коринна, или Италия - Жермена де Сталь Страница 45

Не прошло и нескольких дней, как все было приготовлено, роли распределены и назначен вечер для представления во дворце, принадлежавшем родственнице князя Кастель-Форте, подруге Коринны. Освальд испытывал смешанное чувство тревоги и удовольствия при мысли о приближении нового успеха Коринны; он заранее наслаждался, но и заранее ревновал — не к кому-нибудь лично, но ко всей публике, свидетельнице торжества любимой женщины; он хотел быть единственным, кому известно, как она умна и сколько в ней очарования; он хотел, чтобы она, робкая и сдержанная, подобно англичанке, поражала бы его одного своим красноречием и своими талантами. Мужчина, даже самый порядочный, не может без некоторой горечи радоваться превосходству женщины: если он любит ее, то на сердце у него неспокойно; если он не любит ее, то страдает его самолюбие. Находясь подле Коринны, Освальд был скорее увлечен ею, чем счастлив. Восхищаясь ею, он любил ее еще больше, но все же не мог ни на что решиться. Он смотрел на нее как на чудо, каждый день обновлявшееся в его глазах; однако восторг, какой она вызывала в нем, казалось, отнимал у него надежду на тихую и безмятежную жизнь с ней. Между тем трудно было найти женщину более мягкую и уступчивую, чем Коринна. Ее можно было любить за самые обыкновенные черты характера, независимо от ее блистательных качеств; но он повторял себе, что в ней соединилось слишком много талантов, что она во всех отношениях слишком замечательная женщина. Какими бы выдающимися достоинствами ни отличался лорд Нельвиль, он не помышлял, что может сравняться с Коринной, и это заставляло его сомневаться в длительности их взаимной привязанности. Тщетно Коринна в силу своей любви становилась его рабой: властелин, которого нередко смущала эта королева в цепях, не мог мирно наслаждаться своим владычеством.

За несколько часов до начала спектакля Освальд приехал с Коринной во дворец княгини Кастель-Форте, где все уже было готово для представления. Солнце сияло во всем своем великолепии, и из окон лестницы, по которой они поднимались, открывался широкий вид на Рим и его окрестности.

— Взгляните, — сказал Освальд, остановив на мгновение Коринну, — как все прекрасно вокруг! Солнце блистает для того, чтобы озарить вашу победу.

— О, если бы это и вправду было так, — ответила она, — это значило бы, что вы принесли мне счастье, что вам я обязана милостью Неба!

— Скажите, — спросил Освальд, — разве мало для вашего счастья невинных и сладостных радостей, которые дарит нам эта дивная природа? И какая пропасть лежит между шумным залом, где скоро ваше имя будет у всех на устах, и этим воздухом, которым мы сейчас дышим, этими полями, которые будят в нас мечты!

— Освальд, — возразила Коринна, — если моя игра вызовет аплодисменты, то они смогут тронуть меня только потому, что вы их услышите. Если я обнаружу хоть искру таланта, то лишь благодаря моей любви к вам. Поэзия, любовь, религия — все, что возбуждает энтузиазм, — все находится в гармонии с природой; и, глядя на это лазурное небо, отдаваясь впечатлению, какое оно производит на меня, я лучше понимаю чувства Джульетты, я становлюсь более достойной Ромео.

— О, ты достойна его, небесное создание! — воскликнул лорд Нельвиль. — Это слабость души моей — ревновать тебя к твоим талантам, желать остаться с тобой наедине во всей вселенной. Иди, пусть тебя осыпают почестями, но пусть твой любящий взгляд, в котором еще более божественной силы, чем в твоем даровании, будет обращен только на меня!

Они расстались, и лорд Нельвиль занял свое место в зале, предвкушая удовольствие увидеть выступление Коринны на сцене.

Трагедия о Ромео и Джульетте написана на итальянский сюжет; действие происходит в Вероне, где и поныне показывают гробницу двух влюбленных. В этом произведении Шекспира отразился Юг, где человек наделен пламенным и вместе с тем жизнерадостным воображением; он торжествует в счастье и легко переходит от счастья к отчаянию, а от отчаяния к смерти. Впечатления здесь врезаются в душу мгновенно, однако эти мгновенные впечатления неизгладимы.

Могучая природа, но не ветреность сердца торопит в знойном климате развитие страстей. Земля здесь не легка для обработки, но все произрастает быстро. Шекспир глубже всех чужестранных писателей постиг итальянский национальный характер — и эту щедрость ума, изобретающую тысячи способов для выражения одинаковых чувств, и это пышное красноречие, заимствующее образы у самой природы, чтобы поведать о переживаниях души. Как это непохоже на однообразную поэзию Оссиана, которая задевает самые чувствительные струны сердца с помощью одного и того же тона, одних и тех же звуков! Богатство колорита «Ромео и Джульетты» отнюдь не придает стилю трагедии холодной искусственности: ее краски рождены многогранным небесным лучом и всегда отражают его блеск и огонь. В этом творении Шекспира столько жизни, бьющей через край, столько яркой экспрессии, что она полностью отвечает духу Италии и ее обитателей. Трагедия «Ромео и Джульетта» в итальянском переводе зазвучала так, словно была заново написана на родном языке.

В первом акте Джульетта Капулетти появляется на балу в доме своих родителей, куда Ромео Монтекки проник тайно, потому что его семья находится в смертельной вражде с ее семьей. На Коринне было прелестное бальное платье, соответствующее той эпохе. Волосы ее были с большим искусством украшены цветами и драгоценными камнями. Публика встретила Коринну дружными аплодисментами; сначала она поразила всех своим новым обликом, потом стали узнавать ее голос, ее черты. Это была она, Коринна, но божественно преображенная светом поэзии. Она тотчас увидела Освальда и уже не сводила с него глаз. Луч радости мелькнул у нее на лице, осветившемся выражением живой и робкой надежды. У многих сердца в упоении и страхе стали биться сильнее, глядя на нее: казалось, что такое блаженство не может долго длиться на земле, но к кому относилось это предчувствие — к Джульетте или Коринне?

Когда Ромео подошел к Джульетте и вполголоса обратился к ней со стихами — столь блистательными на английском языке и не менее великолепными на итальянском, — со стихами, в которых он восхвалял ее красоту и изящество, зрители, в восторге оттого, что так выразили их собственные чувства, единодушно разделили восхищение Ромео: страсть, внезапно овладевшая юношей, страсть, вспыхнувшая с первого взгляда, всем показалась естественной. С этой минуты Освальд потерял покой, ему уже чудилось, что сейчас все откроется: Коринну провозгласят ангелом среди женщин, у него самого станут допытываться о чувствах, какие он к ней питает, ее будут оспаривать у него, похитят у него; какое-то ослепительное облако проплыло перед ним, и, боясь потерять сознание, он на несколько мгновений спрятался за колонну. Обеспокоенная Коринна в тревоге искала его глазами, в то время как она произносила слова: