Мой друг, покойник - Жан Рэй Страница 34

Однако, несмотря на безобразный облик мужчины, произведение представляло собой истинную ценность. И тут я заметил в углу рамы сплетенную нитку из красной шерсти.

Я улыбнулся, ибо она указывала, чего от меня ждут. Эта красная нить означала: «Возьмите».

Мне оставалось лишь заняться своим ремеслом. Я тщательно вытер бутылку и стакан, а через полчаса картина была уже у меня дома в тайнике, который не отыскал бы и хитрец из хитрецов.

* * *

Прошло полтора месяца, но никто так и не явился, чтобы потребовать картину. Я был весьма удивлен, ибо подобные вещи не практикуются в нашей сумрачной профессии.

Я сказал об этом Гаесу — собрату, которому верю как самому себе.

Посылка ключа и красная нить не очень его удивили. Странной и не соответствующей нормам ему показалась оригинальная встреча с горящим камином и водкой.

Я предложил ему бросить взгляд на картину, и он согласился. Но едва он увидел ее, как пришел в невероятное волнение.

— Боже! — воскликнул он. — Это — «Гольфист» Мабюза!

Если в нашей ассоциации я — человек дела, то Гаес скорее мыслитель. Он учился в университете, где получил кучу блестящих званий, в том числе, и в области истории искусства. Его знания частенько помогают нам. Я попросил его просветить мою черепушку.

— Мабюз был одним из величайших художников в истории, — сказал он. — В 1520 году сеньор Фитцалан, таково отчество Стюартов, вызвал его в Шотландию, где он и познакомился с Мак-Нейром… Кстати, вы играете в гольф?

Я признался, что ничего не смыслю в благородной игре.

— По мнению некоторых специалистов, — продолжил Гаес, — гольф родился в Шотландии во время войны Алой и Белой Роз. По мнению других, игра эта еще древнее. Но в те времена, когда туда приехал Мабюз, там уже вовсю играли в гольф…

Чуть дрожащим пальцем Гаес ткнул в сторону картины.

— Это портрет Мак-Нейра, написанный Мабюзом. Он был великим гольфистом, игроком, которого никто не мог победить, и его репутация была столь высока, что ему прощали бесчисленные преступления.

Гаес взял лупу и приблизился к полотну.

— Господи… знаки находятся здесь, — прошептал он, сглотнув комок в горле. — Этого следовало ожидать, ибо Мабюз в своих произведениях не упускал ни малейшей детали… Боже!.. Боже!..

— Что вы хотите сказать, Гаес?

— Быть может, это только легенда, — ответил он. — Но, даже рискуя прослыть суеверным человеком, я вам скажу все, что думаю. Ходил слух, что Мак-Нейр выгравировал на ручке своей клюшки так называемый ниблик: сочетание магических знаков, которые обеспечивали ему победу в этой благородной игре. Знаки, открытые ему дьяволом, в обмен на его душу. Смотрите сами… Они здесь…

И я действительно увидел на клюшке странные фигурки, хорошо различимые под лупой.

— Дружище, — сказал мне Гаес, — эта картина стоит в настоящее время двадцать тысяч голландских флоринов, но я знаю не одного гольфиста, который даст за нее двойную цену при условии, что покупка останется в тайне.

— За эти значки? — иронически спросил я.

— Действительно, за эти значки…

— А вы не предполагаете, кто попросил меня «забрать» эту картину?

— Быть может, — тихо ответил мой компаньон, — но мне не хотелось бы произносить его имя, ибо он может явиться на зов видимым или невидимым. Оставьте этот опасный шедевр там, где он лежит… и ждите. Это будет самым наилучшим поведением. И пусть небо хранит вас!

* * *

Письмо Мистеру Ирвину Д… В Гольф-клуб Сент В… в Г…

«Уважаемый мистер Д. Мое имя известно Вам. В свое время мы провернули несколько совместных дел, результаты которых превзошли Ваши и мои ожидания.

Поэтому я уверен в Вашем молчании. И именно поэтому я решил переслать Вам странички с описанием странного приключения, случившегося со мной в ночь на 26 октября. 26 октября пять лет назад… Ибо уже прошло пять лет, и я, как и мой друг Гаес, считаю что „Гольфист“ Мабюза, о котором идет речь в письме, отныне принадлежит мне по праву.

Изложение полностью соответствует истине. Мой друг Гаес разрешил указать его имя, а Вы знаете, что он достоин абсолютного доверия. До апреля этого года Вы были лучшим игроком в гольф в Соединенном Королевстве. Увы, с тех пор Ваша звезда на полях, похоже, померкла. Седжвик, Фримантл, Парсер обыграли Вас, и я узнал, что Вы в полном отчаянии.

Картины Мабюза в настоящий момент стоят двадцать тысяч голландских флоринов, а его „Нептун и Амфитрита“ оцениваются даже вдвое выше.

Предлагаю Вам „Гольфиста“ за две тысячи фунтов. Примите уверения в моем наинижайшем почтении.

Р…»