Хорошие плохие книги - Джордж Оруэлл Страница 31
Хорошие плохие книги - Джордж Оруэлл читать онлайн бесплатно
Дело в том, что обычный аргумент в пользу пацифизма, утверждение, будто нацистов можно победить успешней, не сопротивляясь им, не выдерживает испытания временем. Если вы не сопротивляетесь нацистам, вы помогаете им, и вам придется это признать. И придется придумать более долгосрочно действующий аргумент в пользу пацифизма. Вы можете, конечно, сказать: «Да, я знаю, что помогаю Гитлеру, но делаю это осознанно. Пусть он победит Британию, СССР и Америку. Пусть нацисты будут править миром – в конце концов, они переродятся во что-нибудь другое». Во всяком случае, такая позиция будет логичной. Она нацелена на историческую перспективу, выходящую за рамки наших собственных жизней. Что нелогично, так это идея, будто все в нашем саду будет прекрасно, стоит лишь нам прекратить ожесточенную борьбу, и что отвечать ударом на удар – это именно то, чего ждут от нас нацисты. Чего Гитлер боится больше: P. P. U. [69] или R. A. F.? [70] На подавление какой из этих организаций он бросает больше сил? Старается ли он вовлечь Америку в войну или предотвратить ее вступление в нее? Будет ли он сильно встревожен, если русские завтра прекратят борьбу? В конце концов, история последнего десятилетия дает основания предположить, что Гитлер имеет весьма трезвое представление о собственных интересах.
Идея о том, будто каким-то образом можно победить насилие, покорившись ему, – это просто бегство от факта. Как я уже сказал, такая возможность есть только у тех, кого от реальности отделяют деньги и оружие. Но в любом случае: почему они выбирают такое бегство? А потому, что, справедливо ненавидя насилие, они не желают признать: оно – неотъемлемая часть любого современного общества, а их собственные прекрасные чувства и благородные намерения – плод несправедливости, зиждущейся на силе. Они не желают думать о том, откуда берутся их доходы. Под этим лежит неприятный факт, которому многим людям так трудно взглянуть в лицо и который заключается в том, что единоличное спасение невозможно, что выбор, стоящий перед человеческими существами, – это, как правило, не выбор между добром и злом, а выбор между злом и злом. Можно позволить нацистам править миром – это зло; можно уничтожить их в ходе войны, что тоже будет злом. Иного выбора нет, и что бы вы ни выбрали, вам не выйти из ситуации с чистыми руками. Мне кажется, что для нашего времени справедливы не слова «Горе тому человеку, через которого соблазн приходит», а слова, из которых я почерпнул заголовок для этой статьи: «Нет праведного ни одного» [71]. Мы все замараны, мы все погибаем от меча. В такие времена, как наши, ни у кого нет шанса сказать: «Завтра мы все станем хорошими». Это вздор. У нас есть только один шанс: из двух зол выбрать меньшее и работать ради создания нового типа общества, в котором снова станет возможной взаимная порядочность. На войне не существует понятия нейтралитета. В нее вовлечено все население планеты, от эскимосов до андаманцев, и поскольку каждый неизбежно оказывается вынужден помогать либо той, либо другой стороне, лучше понимать, что делаешь, и просчитывать цену своих поступков. Такие люди, как Дарлан и Лаваль, по крайней мере имели мужество сделать выбор и открыто заявить о нем. Новый порядок, сказали они, должен быть установлен любой ценой, и «il faut йrabouiller l’Angleterre». Мистер Марри, похоже, во всяком случае иногда, думает так же. Нацисты, говорит он, «делают грязную работу за Бога» (они и впрямь сделали исключительно грязную работу, когда напали на Россию), и мы должны быть осторожны: «Как бы, борясь против Гитлера, мы не вступили в борьбу с Богом». Это уже не пацифистская позиция, потому что, будучи доведена до логического завершения, она подразумевает не только капитуляцию перед Гитлером, но и помощь ему в будущих войнах, но она по крайней мере откровенна и смела. Лично я не рассматриваю Гитлера как спасителя человечества, пусть даже невольного, но у кого-то есть веские основания так думать о нем, гораздо более веские, нежели может представить себе большинство людей в Англии. Для чего нет никаких оснований, так это для того, чтобы, осуждая Гитлера, в то же время смотреть свысока на людей, которые спасают тебя от его когтей. Это просто снобистский вариант британского лицемерия, продукт разлагающегося капитализма и одно из свойств, за которые европейцы, по крайней мере понимающие природу того, что есть полицейский и выгода, справедливо презирают нас.
Рецензия на роман «Никакая такая свобода» Алекса Комфорта. «Адельфи», октябрь, 1941 г.
В этой критической статье рассматриваются произведения Элиота «Бёрнт Нортон», «Ист-Коукер» и «Драй Селвэйджез», опубликованные по отдельности.
В последних произведениях Элиота мало что произвело на меня глубокое впечатление. Видимо, следует признать, что во мне самом чего-то не хватает, однако это вовсе не является, как может показаться на первый взгляд, причиной для того, чтобы вообще не высказываться о них и просто молчать, поскольку перемена в моем восприятии, вероятно, указывает на объективные перемены, заслуживающие исследования.
Значительное количество более ранних произведений Элиота я знаю наизусть. Я не заучивал их специально, просто они врезались мне в память, как врезается в нее любой поэтический пассаж, когда он находит в тебе искренний отклик. Бывает, по одном прочтении запоминается целое стихотворение, состоящее из, скажем, двадцати или тридцати строк, работу памяти в этом случае можно сравнить с его воссозданием. Но что касается этих трех последних поэм, то я прочел каждую из них два или даже, думаю, три раза с тех пор, как они были опубликованы, а многое ли могу вспомнить буквально? «Время и колокол хоронят день» [72], «В спокойной точке вращенья мира», «…огромное море, альбатрос и дельфин» и обрывки пассажа, начинающегося со слов: «О тьма тьма тьма. Все они уходят во тьму». («В моем конце – начало» я не считаю, поскольку это цитата.) Вот, пожалуй, и все, что само собой запало мне в голову. Это, конечно, не является доказательством того, что «Бёрнт Нортон» и остальные поэмы хуже, чем более запоминающиеся ранние стихи Элиота, для кого-то это даже может послужить доказательством обратного – умозаключение, будто легкость запоминания свидетельствует о банальности и даже вульгарности стиха, спорно. Но очевидно, что нечто ушло из них, какой-то ток был отключен, поздний стих не вбирает в себя более ранний, даже если он претендует на то, что является его улучшенной версией. Я думаю, будет справедливо объяснить это вырождением содержания поэм мистера Элиота. Прежде чем идти дальше, вот для сравнения два отрывка, довольно близких друг другу по смыслу. Первый – это завершающий пассаж «Драй Селвэйджез»:
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments