Воды Дивных Островов - Уильям Моррис Страница 26

Так стояла высокая и стройная, облачённая в мерцающие ткани девушка в окружении своих маленьких подданных, и в сердце её царили радость и покой, и позабыла она про страх. Но вот поглядела она в сторону серых стен, и ло! – там обнаружилось нечто новое! Ибо увидела девушка, что бредёт к ним неспешно старик с длинной седой бородою; и не дрогнула Заряночка, но спокойно ждала приближения незнакомца, а когда подошёл он поближе, рассмотрела, что тот крупного сложения и с виду полон сил, и хотя стар, но ничуть не согбён годами. Пришелец постоял немного, молча разглядывая новоявленную Королеву и её свиту, а затем молвил: «Никак не ожидал я увидеть подобного зрелища на Острове Юных и Старых». Отвечала гостья: «Сдаётся мне, малым детям куда как пристало играть со зверятами». Старец улыбнулся и молвил: «И голоса подобного никак не ждал я услышать на Острове Юных и Старых».

Заряночка слегка встревожилась и спросила: «Рады ли мне здесь? Ибо если нет, то прошу я позволения уехать». Отвечал старец: «Тебе здесь рады, словно самой весне, дитя моё; и ежели задумала ты поселиться здесь, кто тебе откажет? Ибо воистину молода ты; а в сравнении со мною что ты, что эти младенцы – особой разницы нету. Да благословят тебя Небеса. Но хотя добра ты и чистосердечна, во что нетрудно поверить, видя, как играешь ты с малыми детьми и островным зверьём в мире и любви, однако, может статься, отнюдь не мир принесла ты сюда». И он улыбнулся гостье как-то странно.

Девушка слегка оробела при последних его словах и молвила: «Как так? Когда бы моя воля, повсюду приносила бы я только мир да счастье». Тут старик расхохотался во всё горло и ответствовал: «Как так, спрашиваешь ты, милое дитя? Да потому, что дам столь обворожительных и милых, как ты, посылает сама любовь, а любовь разъединяет то, что было единым».

Заряночка подивилась этим словам, и смутили они её, однако девушка промолчала, старик же проговорил: «Но об этом сможем мы поговорить и позже; ныне дело насущное – утолить твой голод; не стану я допытываться, откуда ты взялась, ибо всенепременно по воде прибыла ты сюда. Засим приглашаю тебя в наш дом; пойдут с нами и эти малые дети, а ещё трое из этого рогатого народца – их привязываем мы обычно среди разрушенных развалин того, что прежде радовало глаз; прочим же даём мы наше соизволение удалиться, равно как и этим грызунам тоже; ибо у самого дома разбит огород, урожай коего весьма хотелось бы нам сохранить для себя». Рассмеялась Заряночка и встряхнула на кроликов юбками, и зверьки бросились врассыпную, по обычаю своему. Тут паренёк изрядно огорчился и едва сдержал слёзы; а девочка топнула ножкой и заревела в голос.

Заряночка принялась утешать крошку, как умела: она сорвала ветку боярышника, что покачивалась высоко над головами детей и ещё не вовсе отцвела, и вручила подарок малышке и уняла её. Старик же отобрал молочных коз из стада (белую в том числе) и погнал их перед собою, а дети пошли рядом с Заряночкой; мальчуган держал гостью за руку и перебирал её пальцы, а девочка то цеплялась за юбку, то отпускала ручонку и резвилась вокруг.

Так дошли они до того места, где земля сделалась ровнее; там, в укромном уголке, под защитою стен и башен, расстилался ковёр зелёного дёрна – каменные глыбы ограждали его с севера. Помянутые стены, казалось, некогда были частью огромного дома и замка; наверху, куда не вело ныне ни одной лестницы, виднелись тут и там трубы и очаги, и изящные скамьи у окон, и сводчатые двери, и резные колонны, и много чего ещё, что прежде радовало глаз; теперь же всё обрушилось, всё обратилось в руины, и дом стоял без крыши и перекрытий и весь зарос ясенем, рябиной и прочими ягодными и крылосеменными деревьями; много лет назад семена упали в трещины стен, а теперь на этом месте высились густые, раскидистые кущи. В самой глубине могучих руин притулилась хижина, сложенная небрежной рукою из небольших брёвен и весьма заросшая розами да жимолостью: две примыкающие друг к другу древние плиты тёсаного камня стали убогими её стенами. Прямо перед хижиной разбит был сад, где росла всяческая зелень и немного пшеницы; там же рядком выстроились соломенные ульи; повсюду вокруг расстилался зелёный дёрн, как было уже сказано, а среди травы возвышались три огромных древних дуба и всевозможные колючие кустарники, тоже достаточно древние для растений такого рода.

Старец провёл гостью в хижину, всю незамысловатую утварь которой составляли табуретки и скамьи и грубо сработанный стол, а затем отправился привязать коз среди руин, что некогда были огромною залой*. Дети увязались за ним, хотя Заряночка порадовалась бы, кабы хоть один из малышей остался с нею; однако же слова «нет» крошки и слушать не желали, обязательно нужно им было пойти навестить свою любимую белую козочку в её стойле. Однако же все трое вскорости возвратились; и старик повёл учтивые речи, и поцеловал Заряночке руку, и оказал радушный приём, так, словно был он знатным лордом и принимал гостей в собственном наследном замке. Тогда дети тоже захотели всенепременно поцеловать чужестранке руку и повести себя учтиво, и, рассмеявшись, Заряночка позволила им это, а затем подхватила малышей на руки и принялась обнимать да целовать от души; чему они не особо порадовались, хотя мальчуган стерпел и возражать не стал. После того старец выставил на стол нехитрую снедь: сметану и мёд, угощение нагорий, и грубый хлеб, но отрадно было Заряночке вкушать всё это под гостеприимным кровом, внимая любезным речам старика.

Отобедав, все вместе вышли за дверь: Заряночка и хозяин дома устроились под дубом, а дети принялись резвиться неподалёку. И молвила Заряночка: «Старик, ты был ко мне добр; теперь не расскажешь ли о себе, кто ты таков есть и что это за стены над нашими головами». Отвечал он: «Навряд ли смогу я исполнить твою просьбу; и уж не сегодня, во всяком случае. Однако похоже на то, что ты останешься с нами, и тогда в один прекрасный день, может статься, язык мой развяжется». Промолчала девушка, и пришло ей в голову, что хорошо оно было бы поселиться здесь и следить, как пригожие эти дети взрослеют мало-помалу, а там мальчуган вырастет и полюбит её; тут Заряночка принялась подсчитывать в уме, сколько годов минует, прежде чем возмужает он, и попыталась представить, какой станет сама по прошествии всех этих лет. Тут покраснела она от невысказанной мысли и потупила взор, по-прежнему храня молчание. Старик же озабоченно оглядел девушку и молвил: «Жизнь твоя не покажется чрезмерно тяжёлой, ибо во мне ещё достаточно сил, да и ты способна справиться с какой-никакой работой, невзирая на хрупкое и изящное твоё сложение». Весело рассмеялась девушка и ответствовала: «Воистину, добрый человек, я сумею исполнить куда больше, чем какую-никакую работу; ибо искусна я в любом деле, что потребно здесь в твоём хозяйстве; потому не бойся, себя я прокормлю, и с радостью». «Так, значит, веселы будут наши дни», – отозвался он.

Но тут взгляд Заряночки упал на сияющий золочёный рукав, и вспомнила она об Аврее, и сердце у девушки сжалось, напоминая о поручении; тогда коснулась она рукою пояса и подумала о малютке Виридис; а сверкание кольца на пальце воскресило перед её взором образ Атры; тогда поднялась гостья и сказала: «Воистину добр ты, отец, только никак нельзя мне остаться; возложено на меня поручение, и сегодня же должно мне попрощаться с тобою». Отозвался хозяин дома: «Ты разбиваешь мне сердце; и разрыдался бы я, не будь я так стар». И он понурил голову.