Поиски абсолюта - Оноре де Бальзак Страница 10
Поиски абсолюта - Оноре де Бальзак читать онлайн бесплатно
Перед тем самым днем, к которому относится начало нашей повести, все деньги, полученные от продажи бриллиантов, были израсходованы. А в три часа, ведя детей к вечерне, г-жа Клаас встретила Пьеркена, который шел было к ней, и он проводил ее до церкви св. Петра, шопотом рассказывая об ее денежных делах.
— Кузина, — сказал он, — мне так дорога дружба, связывающая меня с вашим семейством, что я считаю своим долгом открыть вам всю опасность создавшегося положения и прошу вас переговорить с мужем. Кто, кроме вас, может удержать его на краю пропасти, к которой вы приближаетесь? Доходов с заложенного имущества не хватает даже для выплаты процентов по взятым взаймы суммам, так что вам теперь от этих доходов не остается ничего. Если вы срубите принадлежащие вам леса, то лишитесь единственного шанса на спасение, который оставался бы вам в будущем. Мой кузен Валтасар в настоящий момент является должником парижской фирмы Проте и Шифревиль на сумму в тридцать тысяч франков. Как вы их заплатите? На что вы будете жить? И что станется с вами, если Клаас будет по прежнему выписывать реактивы, стеклянные сосуды, вольтовы столбы и прочую дребедень? Все ваше имущество, за исключением дома и движимости, разлетелось газом и углями. Когда третьего дня зашла речь о закладе дома, знаете, каков был ответ Клааса? «О черт!» Вот первые признаки разума, которые он проявил за три года.
Госпожа Клаас горестно пожала руку Пьеркена, подняла глаза к небу и сказала:
— Сохраните все это в тайне.
Несмотря на свою набожность, бедная женщина, потрясенная, уничтоженная ясным смыслом того, что она услышала, не могла молиться; она сидела на стуле меж детей, раскрыв молитвенник, но не перевернула ни странички; она впала в созерцание, такое же всепоглощающее, как размышления ее мужа. Испанское чувство чести, фламандская порядочность звучали в ее душе голосом могучим, как орган. Разорение ее детей совершилось! Между ними и честью их отца не приходилось уже выбирать. Ее ужасала неизбежность близкой борьбы с мужем. Он был так велик в ее глазах, внушал к себе такое уважение, что боязнь вызвать его гнев волновала ее не меньше, чем мысль о величии господа бога. Ведь ей предстояло отказаться от той неизменной покорности перед супругом, которую она дотоле свято соблюдала. Интересы детей принуждают ее перечить склонностям человека, обожаемого ею. Пришлось бы нередко докучать ему деловыми вопросами, заставляя его покидать высокие области науки, где он парит; насильно отвлекать от улыбающегося ему будущего, чтобы погрузить в житейские заботы, самые отвратительные для художников и великих людей? Для нее Валтасар Клаас был гигантом науки, человеком, которого ждет слава; только ради грандиозных замыслов мог он забыть о своей Пепите; а затем, он так глубоко разумен, не однажды он так талантливо освещал при ней, разбирал самые разнообразные вопросы, что его обещания прославить и обогатить семью в результате своих трудов представлялись вполне искренними. Мало было назвать огромной любовь его к жене и к детям, она не знала границ. Его чувства не могли угаснуть, они, без сомнения, еще возросли, найдя себе иное выражение. И вот она, столь благородная, столь великодушная и робкая, заставит теперь этого великого человека непрестанно слышать слово «деньги» и звон денег; она откроет перед ним язвы нищеты, постарается, чтобы вопли о бедствии заглушили для него мелодический голос славы! Быть может, тогда Валтасар станет меньше любить ее? Не будь у нее детей, бесстрашно и охотно приняла бы она новую участь, приуготовляемую ей мужем. Женщина, выроется в богатстве, быстро понимает, какая пустота таится под материальными благами; и когда ее сердце, усталое, но не увядшее, подскажет ей, какое счастье заключено в постоянном обмене подлинными чувствами, — тогда ее не пугает скромный жизненный обиход, раз он соответствует желаниям человека, бесспорно ее любящего. Существование вне своей личности — вот удивительный источник всех мыслей и наслаждений такой женщины. Лишиться этого существования — вот что страшит ее в будущем. Итак, теперь дети отдаляли Пепиту от ее настоящей жизни так же, как Валтасара отдаляла от Пепиты наука; и вот, вернувшись от вечерни и бросившись в кресло, она отослала детей, строго запретив им шуметь; затем она велела сказать мужу, что просит его прийти; но, несмотря на всю настойчивость старого лакея Лемюлькинье, Валтасар оставался в лаборатории. У г-жи Клаас было, таким образом, время поразмыслить. И она тоже не помнила ни дня, ни часа, предавшись своим думам. Мысль о долге в тридцать тысяч франков и о том, что нечем платить, пробудила все прошлые горести, объединив их с горестями настоящими и будущими. Все это множество расчетов, мыслей и чувствований было ей не по силам, она заплакала. Когда вошел Валтасар, лицо которого больше чем когда-либо поразило ее страшным выражением полной самоуглубленности и отрешенности, когда он ей ничего не ответил, — она сначала была зачарована неподвижностью его тусклого и пустого взгляда, разрушительной силой мыслей, кипевших за его облысевшим лбом. Столь тяжко было это впечатление, что ей захотелось умереть. Но таким беспечным голосом заговорил он о своих научных нуждах, — в тот момент, когда сердце у нее сочилось кровью, — что она вновь обрела смелость: она решила бороться против ужасающей силы, похитившей у нее возлюбленного, у детей — отца, у семьи богатство, у всех — счастье. Однако она не могла подавить охвативший ее трепет, ибо во всей ее жизни еще не было сцены столь торжественной. Разве этот страшный момент не заключал в зачатке все ее будущее, не был итогом всего ее прошлого?
Итак, все, кто слаб, или по природе робок, или живо чувствует, что для него велики самые малые трудности жизни, или невольно трепещет перед властителем своей судьбы, могут понять, что за мысли тысячами кружились в голове у этой женщины, что за чувства тяжким гнетом ложились на ее сердце, когда муж ее медленно направился к двери, ведущей в сад. Большинству женщин знакомы тревоги того внутреннего колебания, с которым боролась г-жа Клаас. Так вот, даже и те, чьи сердца бывали взволнованы только необходимостью объявить мужу о каком-нибудь чрезмерном расходе или о неоплаченном счете из модной лавки, — и те поймут, как сильно бьется сердце, когда дело идет обо всей жизни. Красивая женщина могла бы позволить себе броситься к ногам мужа, скорбные позы сослужили бы ей службу, тогда как сознание своих физических недостатков еще усиливало страхи г-жи Клаас. И когда она увидала, что Валтасар намеревается уйти, первым ее движением было броситься к нему; но жестокая мысль подавила ее порыв: ей придется встать во весь рост! Не покажется ли она смешной человеку, который уже не ослеплен любовью и может увидеть все в настоящем свете! Жозефина готова была бы пожертвовать всем — и богатством и детьми, только бы не нанести ущерба своей женской власти. В этот торжественный час она не хотела допустить пи малейшей неосторожности и лишь громко позвала:
— Валтасар!
Он машинально обернулся и кашлянул, но, не обращая внимания на жену, пошел сплюнуть в один из четырехугольных ящиков, стоявших вдоль стен на некотором расстоянии друг от друга, как во всех жилищах Голландии и Бельгии. Человек, ни о ком не думавший, о плевательницах никогда не забывал, — так укоренилась в нем привычка. Что касается бедной Жозефины, которой совершенно понятна была эта странность, — то все сердце в ней ныло при виде постоянной заботы мужа о предметах домашней обстановки, а на этот раз страданья были столь невыносимы, что она вышла из себя и, давая волю всем своим оскорбленным чувствам, нетерпеливо крикнула:
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments