КГБ и тайна смерти Кеннеди - Олег Нечипоренко Страница 98

По словам Джозефа Смита, «она была испугана и не хотела беседовать. Она только хотела остаться в Мексике и никогда не возвращаться в Россию». Через некоторое время американцам все же удалось с помощью несложных профессиональных приемов разговорить Кисельникову. «Потом, однако, ее информация и пояснения дополнили наши обычные персональные данные и сплетни о людях КГБ в посольстве… Но главным было то, что мы установили месторасположение и описание референтуры — кагэбэвского эквивалента резидентуры ЦРУ».

Кисельникова действительно могла частично описать референтуру, но именно потому, что это не было помещением резидентуры. Спрашивается, как она, не имея ни малейшего отношения к нашему ведомству (хотя Смит и называет ее почему-то секретарем в КГБ), очутилась в святая святых — его зарубежной резидентуре? А в референтуре — помещении шифровальной службы посольства — Кисельникова побывала незадолго до своего исчезновения, хотя не входила в число лиц, имеющих допуск туда. Дело в том, что оставшийся за посла временный поверенный без согласования с нами своей властью распорядился подключить ее к печатанию раздела о торговых отношениях с Мексикой в годовом посольском отчете, который, как секретный документ, печатался в защищенном помещении. Так Кисельникова, вопреки инструкции, попала в референтуру.

Мы в резидентуре прикинули рамки ее осведомленности и степень ущерба, который мог нанести нам ее «уход». Поскольку с закрытыми документами, кроме приведенного случая, она не работала, ее информационный багаж составляли сведения о внутренней жизни советской колонии и о том, кто есть кто среди дипломатов и сотрудников торгпредства. Конечно, мы понимали: противник может использовать это в качестве компрометирующих материалов для вербовочных подходов или в активных мероприятиях, но против кого, где и когда — сказать было невозможно.

Вот как, согласно Смиту, распорядились полученными от Кисельниковой сведениями в резидентуре ЦРУ: «Главное, что мы могли сделать при реализации информации Раи, — предать ее огласке, чтобы поставить в затруднительное положение офицеров КГБ в Мексике. В разведывательной технологии это называется «сжечь». Офицер, которого решили спалить на жарком огне, был Олег Нечипоренко. Он прибыл в Мехико в 1961 году и к моменту бегства Раи находился там уже девять лет. Мы решили уделить особое внимание ему, потому что он все эти годы являлся объектом вербовочной разработки, но объектом безнадежным. Поскольку его не могли завербовать, мы использовали измену Раи, чтобы предать широкой огласке факт, что он офицер безопасности КГБ, и с помощью Раиной пресс-конференции придумали историю о том, будто он был главным зачинщиком студенческих беспорядков в Мехико в 1968 году, завершившихся перестрелкой, в которой погибло значительное число участников из студентов».

Думаю, что помимо невербуемости еще одно обстоятельство задело ЦРУ за живое и требовало сатисфакции: «Однажды он даже пришел в американское посольство под видом просителя визы, и его пребывание там не было обнаружено в течение нескольких часов. Сколько он узнал о расположении посольских помещений и какую другую информацию собрал, мы не знали. Таким образом, он был тем, кого мы были особо счастливы нейтрализовать».

Согласен, что такое нахальство терпеть и прощать нельзя. Но это был заурядный случай. А как отреагируют мои бывшие оппоненты, если я скажу, что сидел в кресле американского посла в его кабинете на пятом этаже и мы с Валерием Костиковым разгуливали по коридору, куда выходит дверь резидентуры ЦРУ? Позволю себе отвлечь внимание читателей на этот забавный эпизод.

Однажды в 1964 году в наш отдел по линии консульской ассоциации поступили три именных приглашения на прием по случаю официального открытия нового здания посольства США. Естественно, мы не могли отказать себе в удовольствии пойти.

Когда собралось достаточное количество приглашенных, началась экскурсия по зданию и осмотр внутренних помещений. Понятно, что мы с Валерием оказались в первых рядах экскурсантов. Гостей провели по основным помещениям нижних этажей, показали конференц-зал и кинозал, библиотеку, столовую, несколько служебных помещений общего назначения. Затем всех пригласили пройти на эспланаду над центральным входом, где и должна была проходить основная церемония. Приотстав от основной толпы гостей, устремившихся за коктейлями, мы оказались рядом с группой конгрессменов, прибывших на торжество из Вашингтона, вблизи которых топтались ребята из посольской службы безопасности и сопровождавшие законодателей дипломаты. Вдруг мы услышали, что кто-то предложил почетным гостям подняться на лифте для осмотра верхних этажей. В нас проснулся профессиональный азарт: а вдруг повезет? И мы «случайно» присоединились к их группе.

Когда все вышли из лифта на пятом этаже, нашу компанию «избранных» провели через блок помещений, составляющих, как было объяснено по ходу, канцелярию посла. Затем один из сопровождавших гостей сотрудников посольства открыл дверь и пригласил пройти и осмотреть кабинет посла. Вместе с другими устремились туда и мы с Валерием.

Заполнившие помещение конгрессмены стали задавать какие-то вопросы, сопровождавшие давали пояснения, а мы приблизились к столу в центре кабинета, и я не смог отказать себе в удовольствии присесть в кресло посла США и повертеться в нем вправо и влево — когда еще представится такая возможность? Костиков, стоявший рядом, ухмылялся, глядя на эту сцену: сотрудник резидентуры КГБ за рабочим столом американского посла в Мексике.

Покинув кабинет, гости разбрелись по коридору и стали заглядывать в служебные комнаты, как нам объяснили, расположенного здесь политического отдела (в те годы — основное прикрытие зарубежных резидентур ЦРУ). Мы прекрасно знали, что политический отдел является прикрытием резидентуры ЦРУ, однако по номерам кабинетов, указанных во внутреннем телефонном справочнике посольства, нельзя было определить, как отдел территориально подразделяется на «чистых», то есть госдеповцев, и на «нечистых», то есть разведчиков. И вот в результате неожиданно представившейся возможности нам многое стало ясно.

Завершив экскурсию, мы вместе с конгрессменами спустились в бельэтаж, где проходил прием, и выпили по коктейлю за гостеприимство хозяев и не зря потраченное время. Потом нашли президента консульской ассоциации, от души поблагодарили его за приглашение и с чувством исполненного долга отправились восвояси.

С ближайшей почтой в Центр был отправлен подробный отчет обо всем увиденном на «объекте № 1», каким было для нас посольство США, с приложением составленных схем, посольских буклетов с прекрасными цветными фотографиями некоторых помещений, поэтажными планами и другой полезной для нашей службы информацией.

Завершив «лирическое отступление», вновь вернемся к проблеме активных мероприятий.

Надо отдать должное: наши противники умело организовали и провели эту пресс-конференцию. Вложенный в уста Кисельниковой текст создавал впечатление, что она была чуть ли не главной участницей тайных операций резидентуры КГБ в Мексике. Удар, предназначенный мне, был рассчитан неплохо. В ЦРУ знали, что я уже изрядно поднадоел мексиканским властям своим участием по консульской линии в разного рода «разборках», связанных с ЧП, происходившими с советскими гражданами. А тут еще «свидетельства» вмешательства во внутренние дела, что служило сильнейшим раздражителем для национальных чувств мексиканцев.