Тюрки и мир. Сокровенная история - Мурад Аджи Страница 98

Первым поплатился венгерский король: ему последовал ультиматум, затем разгром. Поляков громил хан Бандар, он нанес им поражение под Шидловом, потом сжег Краков, Бреславль. Европа стонала. Но верила в справедливость нагрянувшего суда.

Любопытно, Субутай не вступил на земли императора Фридриха II Гогенштауфена. Того самого… Почему? Этот немецкий император, как известно, враждовал с папой римским, водил дружбу с мусульманами. Но не это заслуживает внимания. А первые пять букв фамилии, которых до избрания на престол (то есть до 1138 года) у династии не было: «гоген» так пишут теперь, «каган» произносили тогда.

То последние каганы Дешт-и-Кипчака, с 1197 года они правили и в Сицилийском королевстве. Верные Алтаю реликты. Свою державу они упрямо называли Гунния. Вот с кем боролся папа. С Фридрихом I Барбароссой, Генрихом VI, Фридрихом II, предки этих знаменитых немцев были воинами Аттилы, его полководцами, говорили по-тюркски, верили в Вечное Синее Небо. Среди их родовых имен особо почиталось имя Конрад. Субутай поэтому и не тронул земли братьев по крови, он обошел их.

Подобных земель на Западе было немало. Например, графство Анжу, что в нижнем течении Луары, там тюркская речь звучала особо чисто, реку называли Лу-арык (речка Дракона). Графство прославилось в V веке тем, что сюда сбежала орда из войска Аттилы. Собственно, она и утвердилась на северо-востоке Франции. Какая именно орда? Сказать трудно, но ее тотемом был дракон.

Топоним Анжу (и другие производные от «аджи») весьма распространен на карте Евразии, он – визитная карточка Алтая. И разумеется, тюрков. Анжеро-Судженск, Аджодаха, Анжи, Анга, Анджана, Андижан, Аджитархан, Аджиюрт… то были места, где укрывались беглецы. Бог хранил их там.

Графы Анжу были суверенами, как и графы Фландрии, Тулузы. Официально династия, уже европейская, оформилась в IX веке, ее основатели – Ингельгер и его сын Фульк Рыжий, ставший первым графом Анжу. Этот род оставил след в истории и Франции, и Англии, и Европы в целом. Анжуйский дом был очень знаменит в Средние века, его представители вполне могли бы служить эталоном тюркской внешности. Они, как правило, были «высокого роста, широкоплечие, с шеей быка и крепкими руками, рыжие, с грубым резким голосом, со светлыми глазами, очень приятными, когда спокойны, и в минуту гнева мечущими громы и молнии». Это характеристика Генриха II, анжуйского хана и английского короля, он не считал достойным для себя говорить по-английски.

А 9 апреля 1241 года под Лигницем в бою сошлись две лучшие силы Востока и Запада. Они не могли не сойтись. Вновь численное превосходство европейцев склонило победу к себе. Плотно окружив неприятеля, рыцари приготовились закончить битву. Но Субутай не спешил уступать, маневрируя войском, он наголову разбил сначала один фланг противника, потом другой. Неповоротливые рыцари даже не поняли, что произошло. И как… Больше войска у католиков не было.

Наступили самые страшные минуты, всадники медленным маршем пошли на Рим и на берегу Адриатического моря встали на отдых. Исход кампании сомнений не оставлял: тюрки-католики должны подчиняться своим правителям, а не папе римскому, так решил Алтай. Здесь показательна фраза, ее прокричал гласник (глашатай) Батыя обороняющимся хорватам и венграм: «Передает вам хан Батый, вождь непобедимого войска, чтобы вы не защищали чужих вам по крови короля и его людей, передайте их в наши руки» (выделено мной. – М. А.).

Та фраза звучала на «гуннском» языке, понятном и хорватам, и венграм, и самим татарам. Надо заметить, языковых проблем в той войне не было, все понимали друг друга и в прямом, и в переносном смысле.

Невозможно представить, что творилось в Европе. Царили паника, страх, люди ждали Божиего суда, говорили о нем. Страшили не сами татары, а порядок, который несли они, европейцы боялись Ясы Чингисхана. Боялись ответственности перед сородичами. Западное общество было деморализовано, умер от переживаний папа Григорий IX, за ним последовал вновь избранный папа Целестин, с выбором нового папы возникли трудности. Суеверный страх завладел епископами, они не торопились примерять папскую тиару. Выборы тянулись два года.

Католики, кажется, вспомнили слова Чингисхана о том, что папа – это лишний на земле человек. Словом, Церковь осталась без власти.

А тем временем отряд разведки Батыя вошел в пределы Австрии и, не встретив сопротивления, разместился на отдых. Безразличие окутало потерявшую себя Европу. Но жители Готландии (Швеции) паниковали откровеннее других, они не ловили селедку, не выходили в море, боясь привести следом Батыя. Рынки закрылись, улицы городов заполняли люди, ослепленные страхом и не знавшие, куда бежать. Вторжения ждали день и ночь, как осужденный на виселицу ждет часа избавления. «Боже, спаси нас от ярости татар», – молили европейцы.

В Англии появилось выражение: «To catch a tartar» (схватиться с татарином), то есть «столкнуться с заведомо более сильным противником».

Случай спас Европу. В марте 1242 года, перед наступлением, в ставку пришла весть о кончине дяди Батыя, и того словно подменили. Он метался в слезах, ни о каком походе не желал слышать. В трудном положении оказался главнокомандующий: узлы были завязаны, а наступать без хана он не мог, такова традиция.

Армия, созревшая для победы, стояла на перепутье.

Дел осталось месяца на полтора-два, чтобы завершить одну из самых блестящих страниц в военной истории человечества. Батый на коленях молил Субутая отпустить его домой, ничто не прельщало тщедушного, даже победа. Он бросил армию на произвол судьбы, демонстрируя позорное бегство победителя. Подобное, наверное, не встречалось в истории.

Однако Субутай знал, мудрость преуспевает во всем. Чтобы сохранить лицо армии, он выдвинул отряд разведки, показывая, что намерения его серьезны. От имени Батыя послал письмо королю Франции, оно начиналось так: «Именем Бога Вседержителя повелеваю тебе, королю Людовику, быть мне послушным и торжественно объявить, чего желаешь: мира или войны?..» Ответ был печальным, но не без вдохновения: «Небесное утешение поддерживает нас! Ибо, если татары дойдут до нас, или мы пойдем за ними, все равно, – мы попадем на небеса».

Отказ от сопротивления прочитывался в каждой строке. Король желал не мира, не войны, неизбежность надломила одного из величайших правителей Франции… Забегая вперед, отметим, Людовик IX Святой прославил себя общением с Востоком. Его чуть не избрали султаном Халифата, там знали, что он из царского алтайского рода; знали, что предки правящего во Франции дома служили у Аттилы, а когда они перешли на службу к Аэцию, их орду назвали «франками»… Это же о чем-то говорит непредвзятому человеку? И будет говорить всегда. Как говорит и то, что слово sir (по-тюркски «царь») было широко в ходу у представителей французских династий… Карл Великий свой поход на восток организовал, кроме всего прочего, и за короной Аттилы…

Вот он, «Алтай» в Европе, его Чингисхан и велел переподчинить. Людовика Святого тюрки уважали именно за происхождение. Кстати, он чуть не обратил в христианство Батыя. Однако это случится уже потом.