Дневник черной смерти - Энн Бенсон Страница 9

В последний раз, когда Том и Майкл — официальные исследователи лагеря — выходили за его пределы, они, как обычно, вернулись примерно с дюжиной предметов, которые с мрачным юмором называли «следами Сэма»; это были просто хлопчатобумажные тампоны на палочках, которые они окунали или пачкали чем-то, возможно, несущим на себе следы штамма золотистого стафилококка. Вначале почти все, что они приносили, в значительной мере содержало эту ненасытную бактерию, пожирающую мир. Со временем ее процентное содержание постепенно уменьшалось; в последней партии перед этой оно составляло двадцать четыре процента.

Джейни напряженно вспоминала, когда была взята предыдущая партия. Со времени новой Вспышки бег времени изменился; они вели календарь, но уделяли ему не слишком много внимания, за исключением праздников, которые старались отмечать, чтобы эта привычка не утратилась, если нормальная жизнь вернется. В течение каждого конкретного дня время то бежало, то ползло — в зависимости от того, сколько оставалось дневного света. Теперь тьму не разгоняло искусственное освещение, поэтому дневной свет ценился очень высоко. Весеннее равноденствие должно было вот-вот наступить, и, по мере того как удлинялся день, все в лагере постепенно расслаблялись.

Джейни пролистала назад испачканные и потрепанные страницы своей записной книжки — аналога дневника Алехандро. Следуя примеру лекаря, она на протяжении всех этих восьми лет добросовестно делала в ней записи. Она пробегала пальцем по страницам прошлого года. Ага, вот оно! 24 апреля, дата предыдущего выхода наружу. Джейни вздохнула; надо же, почти одиннадцать месяцев прошло; нечасто же они рискуют покидать территорию лагеря.

Увы, их жизнь очень напоминала осаду времен Средневековья. Они были вынуждены затаиться внутри замка, в то время как враги открыто раскинули лагерь у самого основания его стен, ожидая малейших признаков подступающей слабости и зная, что в конечном счете вода и еда у осажденных иссякнут. Их врагами были не солдаты, а нечто гораздо более мелкое и смертоносное — ужасная, быстро размножающаяся бактерия, которой безразлично, сколько горшков с кипящим маслом сбрасывают на нее со стен замка. Джейни вспомнила, что Алехандро писал в дневнике о времени своего пребывания в Виндзоре, где он тоже практически находился в заточении. Только раз за все это время — по крайней мере, согласно его записям — он покинул безопасное убежище замка с отчаянной миссией милосердия, по приказу короля, пытавшегося таким образом умилостивить свою неспокойную совесть. Эта поездка добром не кончилась — как обычно происходит с вояжами такого рода.

Она надела маску и натянула виниловые перчатки, надеясь, что сегодняшнее их использование не станет той соломинкой, которая сломает спину верблюду. Они ведь ей еще понадобятся, и не раз. Когда перчаткам придет конец, единственным способом защитить себя останется тщательное мытье рук после работы. Том позаботился о снабжении лаборатории всем необходимым; когда они впервые пришли сюда, имелось несколько дюжин коробок с этими перчатками. Но кто знал, что их «зимовка» продлится восемь лет? А ведь ей и сейчас еще конца не видно.

Джейни вытаскивала шестнадцать образцов из футляров для зубных щеток по одному за раз и втыкала конец палочки каждого в кусок пластилина таким образом, чтобы хлопчатобумажные кончики не соприкасались друг с другом или с чем-нибудь еще. Делая это, она заносила в записную книжку названия мест, где, по сведениям Тома и Майкла, конкретно был найден каждый образец. Пронумерованные футляры для зубных щеток будут стерилизованы в кипящей воде для следующего использования, а сами палочки сожжены дотла — два проверенных временем метода уничтожения бактерий, такие же дешевые и эффективные, как во времена Алехандро. Хотя, судя по записям в его дневнике, кроме него самого и де Шальяка мало кто практиковал эти методы. Если предположения Джейни верны, три или даже меньше образцов проявят признаки заражения, а сама бактерия — хотя этого с уверенностью утверждать нельзя — окажется ослабевшей и ссохшейся. Она принялась проводить кончиком хлопчатобумажной ткани каждого образца по поверхности предметных стекол, чтобы потом по очереди рассмотреть их под микроскопом.

Джейни нравилась эта работа, и ее охватило знакомое чувство предвкушения; это было что-то вроде того, чем она занималась в прошлой жизни. Хотя нельзя сказать, что здесь ей совсем негде было применить свои умения; она провела несколько хирургических операций, включая экстренное удаление матки — кровавое действо, на которое у нее едва хватило инструментов и оборудования. Не раз во время этой операции Кэролайн приходилось открывать перед глазами Джейни копию «Анатомии Грея», чтобы она лучше ориентировалась в некоторых деталях женских внутренних органов. Это помогло, но не так чтоб уж очень — вскрыв живот Лорейн, она обнаружила там жутко разросшуюся опухоль. На страницах «Анатомии» остались кровавые полосы — напоминание о том изнурительном дне, когда Джейни получила возможность столь трагически проверить свое мастерство. Тогда она благодарила Бога за то, что у нее хватило предусмотрительности дать своей пациентке достаточно мощный наркоз, так как операция затянулась.

— Покойся в мире, — прошептала она.

Джейни очень недоставало умершей подруги.

Фокусировка микроскопа осуществлялась вручную — автоматика требовала слишком много электричества, — поэтому она медленно поворачивала диск до тех пор, пока стекло не стало отчетливо видно. Она поглядела в окуляр, рассчитывая увидеть обычный ассортимент странных мертвых клеток, но неожиданно ее внимание привлекло что-то движущееся в углу поля зрения.

Ее первой мыслью было, что это «мушка» в глазу, они часто стали досаждать ей в последнее время, и это вызывало беспокойство. Она подвигала стекло таким образом, чтобы угол оказался в центре.

— Хорошо. Давай посмотрим, что ты тут вытворяешь.

Непонятное нечто ответило на этот призыв утолщением своих боков.

Джейни дала большее увеличение.

— Ага, похоже, ты живая. Давай-ка глянем, кто ты такая.

Ее охватило чувство возбуждения и отчасти вины; она ученый, и в самой ее природе заложено стремление разбираться в том, что вызывает интерес, каким бы отвратительным и смертоносным оно ни было.

Никаких сомнений: на стекле перед ней была живая бактерия, выглядевшая очень знакомой.

— Но ты не Доктор Сэм.

Джейни зачарованно наблюдала, как бактерия проходит через стадии митоза и распадается на две отдельные. Это было что-то новенькое.

«И надо же — на самой первой пробе, — с удивлением подумала она, вытаскивая стекло и откладывая его в сторону. — Это о чем-то говорит или просто случайность?»

Она записала свои наблюдения в записную книжку и перешла к следующему стеклу. И оно, и третье ничего примечательного не содержали.

Однако на четвертом оказался тот же микроб.

Джейни просмотрела все оставшиеся образцы и, закончив, повторила процесс, чтобы быть уверенной в точности своих наблюдений. Заражение составляло почти семьдесят процентов.

Она накрыла поднос с образцами стеклянной крышкой, сняла перчатки и маску. Долго мыла руки над лабораторной раковиной, пока они не покраснели. Прежде чем вернуться на кухню, Джейни заглянула к Алексу и Саре, в тысячный раз осознав, что при одном их виде сердце переполняется почти болезненным чувством любви. Они трудились за своими грифельными досками, негромко переговаривались друг с другом и не заметили ее.