Союз освобождения. Либеральная оппозиция в России начала ХХ века - Кирилл Соловьев Страница 9

Новые подобные «беседы» были организованы довольно скоро: 6–8 марта 1901 года. Они были приурочены к съезду деятелей по народному образованию Московского учебного округа. Должны были собраться предводители дворянства. К этому времени по всей России прошли студенческие беспорядки. 19 февраля студенческая манифестация была разогнана в Санкт-Петербурге. 24 февраля в Москве по Тверской улице прошла толпа студентов. Они пели «Дубинушку», размахивали красными флагами. Волнения продолжились и 25-го. Незадолго до съезда (2 марта) был убит министр народного просвещения Н. П. Боголепов. Наконец, 4 марта в Санкт-Петербурге прошла демонстрация у Казанского собора, которая была разогнана полицией. Ходили слухи о многочисленных жертвах. Дворянские предводители не могли не откликнуться на то, что волновало всю страну. Среди них были братья Стаховичи, князь Павел Долгоруков, граф П. С. Шереметев и другие. Они собрались за обедом у московского губернского предводителя дворянства князя П. Н. Трубецкого. С докладом выступил его брат профессор Московского университета С. Н. Трубецкой. Он попытался разъяснить причины студенческих беспорядков, обвинял в подстрекательстве полицию. Разговор был продолжен 8 марта. Спорили о том же: о стеснении земств, о варварском обращении со студентами.

Такого рода встречи происходили регулярно. Завязывались контакты, упрочивались отношения, ставились новые вопросы. Вставала задача оформления этого движения.

Д. Н. Шипов вынашивал тайный план. Он рассчитывал составить и подписать адрес императору, в котором бы разбивались основные положения нашумевшей записки С. Ю. Витте. Министр финансов доказывал несовместимость самодержавия и земства. Следовало бы сказать обратное: самодержавие немыслимо без земства. В качестве автора такого текста Шипов наметил Ф. Д. Самарина, видного общественного деятеля, племянника одного из «отцов-основателей» славянофильства. Подписать адрес должны были по 5–10 человек от каждого земства. Конечно, предварительно следовало сговориться. С этой целью и надо было провести совещание председателей губернских земских управ.

Предстояли тяжелые и в итоге неудачные переговоры с Самариным. 16 июля 1901 года состоялось совещание в его имении. Кроме Шипова, приехали князь Петр Дмитриевич Долгоруков, Р. А. Писарев, князь П. Н. Трубецкой, Н. А. Хомяков. Шипов подготовил записку, которую предварительно прочитал московскому земцу Н. Н. Хмелеву. Тот ее полностью одобрил. В ходе совещания Долгоруков, Писарев и Хомяков поддержали Шипова. Трубецкой не проявил большого интереса. Самарин категорически возражал. «Верно говорит Писарев, что у Самариных ум и талант критический, но вовсе нет духа творчества и широты взгляда», — впоследствии возмущался Шипов. В действительности участники совещания не в полной мере восприняли логику Самарина, которая была даже более враждебна им, нежели казалось. Он требовал определенности. Его не устраивала формула «живого общения» самодержавия с обществом. Самарин сознавал, что из этой установки могли последовать самые разные выводы. Шипов становился все более раздражительным, в итоге потерял терпение и спросил: «Необходимо ли участие общества в государственной жизни?» Самарин вполне определенно ответил, что нет. Шипов, в частности, писал о Самарине: «Непонятная у него для меня логика и удивляюсь, как может такой человек, отрицательно смотря на современное общество, так и на настоящее правительство, рекомендовать полную пассивность в надежде на появление нового Петра Великого, тогда как сам признает, что вероятнее революция». Дальше вести переговоры было бессмысленно. К подготовке записки решили подключить князя Г. Е. Львова или С. А. Муромцева.

Компактное по численности, но представительное собрание было очевидной альтернативой массовому объединению, о котором тогда и речи не могло быть. И если оказывалось невозможным, чтобы эта организация формировалась согласно тем или иным формальным критериям, оставалось лишь рассчитывать на неформальное объединение. Примерно в то время, когда Шипов только задумывал свой кружок, в Санкт-Петербурге возникло похожее объединение. В феврале 1900 года, когда в столице проходил съезд статистов, было организовано несколько частных совещаний, на которых говорилось о необходимости объединения интеллигенции. Ради этой цели было избрано бюро, в состав которого вошли П. Н. Милюков, В. Я. Богучарский, В. И. Чарнолусский, В. Я. Муринов, А. А. Никонов, А. В. Пешехонов, Н. А. Рубакин. Бюро провело несколько заседаний, после чего фактически распалось.

Наконец, существовал надежный способ координации общественного движения — печатное слово. В конце 1890-х годов Петрункевич задумал создать газету, вокруг которой могло сложиться новое объединение. К этому проекту он привлек М. Я. Герценштейна и Г. Б. Иоллоса. «В настоящее время газета, может быть, — единственная сила; она д[олжна], главным образом, стоять высоко в смысле идейном», — записал в дневнике В. И. Вернадский 20 марта 1900 года. В тот день Вернадский встречался с Петрункевичем. Они обсуждали подготовку издания, которое должно было объединить лучшие либеральные силы. Главным редактором согласился стать К. К. Арсеньев.

Уже был сформирован редакционный комитет, были найдены деньги, оставалось лишь добиться разрешения властей. Благодаря А. Ф. Кони состоялось свидание одного из инициаторов издания Г. Б. Иоллоса с начальником управления по делам печати князем Н. В. Шаховским. «Значит, дело идет о консолидации либеральных сил?» — прямо поставил вопрос Шаховской. «Да», — признался Иоллос. Шаховской полагал это вредным и нежелательным, однако обещал не препятствовать изданию газеты, если министр ее дозволит. Более того, судя по дневнику В. И. Вернадского, С. Ю. Витте высказывался в пользу разрешения издавать газету, и либералы рассчитывали, что министр финансов воспользуется в данном случае своим влиянием на Д. С. Сипягина. И все же этот проект тогда реализован не был. По подсчетам историка К. Ф. Шацилло, только за три года, с 1898-го по 1900-й, земцы обращались в Министерство внутренних дел за разрешением на свой печатный орган 12 раз — и без особого успеха.

О периодическом издании славянофилов, способном объединить сторонников консервативного реформизма, мечтал и А. А. Киреев: «План наш был иметь орган совершенно независимый и самостоятельный, орган of His Majesty Opposition (оппозиции Его Величества. — К. С.)». В июле 1896 года Д. А. Хомяков от имени группы единомышленников представил этот проект на утверждение министру внутренних дел И. Н. Дурново. «И так много журналов, — заметил министр, — в новых нужды не ощущается». Пройдет несколько лет, и в 1900 году П. В. Жуковский говорил о том же самом с новым министром, Сипягиным. «Конечно, идея His Majesty Opposition ему (Сипягину. — К. С.) и непонятна, и не „по нутру“, — подытоживал в дневнике Киреев. — Он инстинктивно ей враждебен. Как тут действовать?! Как организовать консервативную партию, когда те, которым хочешь служить, к[оторых] хочешь спасти, этого не понимают, что для такого служения нужна свобода слова! Что служить молча могут только лакеи, а не верные слуги».

В России такого рода проекты не осуществились. Издаваемые же за рубежом социал-демократическая «Искра», эсеровская «Революционная Россия», а впоследствии — конституционалистское «Освобождение» играли роль организационных центров, вокруг которых сплачивались единомышленники. На это рассчитывали и земцы, правда, предпочитавшие оставаться в рамках закона. В 1898 году Д. Н. Шипов разослал председателям губернских земских управ проспект будущего общеземского издания. В 1901 году он призывал их возбудить вопрос об учреждении газеты, посвященной проблемам местного самоуправления. Это не получалось реализовать. В начале девятисотых годов идею создания руководящего печатного земского органа вынашивал и председатель Екатеринославской губернской земской управы М. В. Родзянко (будущий председатель III и IV Думы), рассчитывавший на превращение Екатеринослава «в некое подобие земских Афин». «По его замыслам, это должен был быть орган, вокруг которого могли сплотиться все деловые круги конституционного умонаклонения», — вспоминал работавший в то время в провинциальных редакциях А. Б. Петрищев. И вновь проект остался проектом. Вместо общеземского печатного органа появилась всего лишь «Екатеринославская земская неделя».