Станислав Лем - Геннадий Прашкевич Страница 87

В августе 1982 года вышел новый роман Лема — «Осмотр на месте».

«Осмотр на месте», пожалуй, ярче всего иллюстрирует философские взгляды писателя: технологии являются совершенно независимой переменной любой развитой цивилизации. Знаменитый космический путешественник Ийон Тихий предпринимает ревизию своего четырнадцатого, скажем так, весьма противоречивого путешествия. Оказывается, в своё время из-за кратковременности пребывания на планете Энтеропия он совершенно не понял, что, собственно, там происходит. Может, ещё и потому, что Энтеропия оказалась всего лишь спутником основной планеты по названию Энция.

На Энцию Ийон Тихий теперь и прибыл в качестве посла Земли.

На планете этой существуют два государства — Курдляндия и Люзания.

Оба они сильно различаются — прежде всего своим подходом к технологиям.

В Курдляндии высокие технологии практически отсутствуют, а в Люзании всё, напротив, подчинено прогрессивным техническим новшествам. Даже атмосфера планеты насыщена микроскопическими «компьютерами» — быстрами (в переводе К. Душенко — шустрами) или иначе — «вирусами добра», обладающими весьма высоким интеллектуальным потенциалом. В случае столкновения со сложными проблемами быстры (или шустры) способны объединяться в коллективный разум. Они постоянно находятся всюду и во всём — в атмосфере, в зданиях, в машинах, в организмах жителей, в их одежде, в продуктах. При нормальном течении событий быстры, конечно, незаметны и неощутимы. Главная их функция — обеспечивать безопасность обитателей Люзании. Если в люзанина летит камень, быстры мгновенно его отклонят или превратят в пыль. И так с любыми неприятными явлениями. Не случайно среда обитания Люзании называется этикосферой. Можно, оказывается, не меняя общественного устройства и общества в целом, не меняя каждую отдельную личность, дополнить действующие в мире физические законы ещё одним, этическим: «Не делай другому того, что ему будет неприятно». К сожалению, роман явно перенасыщен неологизмами и подробностями.

Несмотря на юмор, на откровенную иронию автора, на увлекательность его идей, некоторые страницы «Осмотра на месте» читать всё-таки трудно, следует признать, что этот роман — не для всех.

Можно понять мучения Ийона Тихого, когда он погружается в местные документы.

«ЭНЦИЯ, люз. КИРМРЕГЦУДАС, курдл. КЁРДЕЛЛЕН-ПАДРАНГ, — читает знаменитый звездопроходец, — 7-я планета Гаммы Тельца (Gamma Tauri). 4 континента (Дидлантида, Тарактида, Цетландия, Маумазия), 2 грязеана, образовав, из разложившихся микрометеоритных осадков (БАМ), в результате промышленного загрязнения среды (БОМ), неизвестно как (МОСГ). Ок. 1000 подгрязевых гейзеров (гряйзеров), ошибочно (БАМ), справедливо (БОМ) принимавшихся первооткрывателями за реликтовых погрязов (тип Immersionales, отряд Marmaeladinae, семейство Maccaronicaea /клецковых/). Один оргаст — органические стоки (БАМ), органоидная стекловина (БОМ), оргиастическая стервотина (БУМ), давно уже высох (МОСГ). Один синтеллит (искусственный спутник) — КОКАИН, или Космический Камуфляж для Инопланетян (БАМ), ЛСД, или Лже-Скансен Древнепланетный (БУМ), представляющий собой орбитально подвешенную часть территории Люзании (см.), переменного диаметра, ибо в действительности это Надувак (БАМ), Фата-моргана (БОМ), сам чёрт не поймёт (МОСГ). Климат умеренный, сильно подпорченный индустриализацией (БАМ), тайнодействующим оружием (БОМ), всегда такой был (БУМ). Планету населяет разумная раса (БАМ), две разумные расы (БОМ), зависит от точки зрения (МОСГ). Энциане — человекообразный вид (БАМ), их человекообразность — личиночная стадия метаморфозы, поскольку туземцы являются превращенцами и проходят периоды линьки от ПОЛОВИНЦА, через ПОЛТО-РАКА и ДВУСПОЛОВИННИКА, до СЛЕПНИКА-ОГРОМ-ЦА (БОМ), они лишь по-разному одеваются (БУМ), всё это легенды и мифы, смотри: “Политография рас Тельца”, изд. для служеб. польз., МИД 345/ 2аб/99 (БИМ). Данные БАМ получены от люзанцев, а БУМ, БОМ и БИМ — от курдляндцев, и потому несогласуемы (МОСГ)…»

Разумеется, это всего лишь справка из архива, но текст романа местами почти так же вязок, непрост. Впрочем, Ийон Тихий с поставленной перед ним задачей справляется и выясняет многое, ускользнувшее от его внимания в первом путешествии.

Кое-что при этом ему приходится решать чисто эмпирическим путём.

Вот описание одного такого удивительного эксперимента.

Ударьте меня, говорит Ийону Тихому его собеседник, гражданин Люзании.

«Он как-то даже чересчур охотно подставил лицо для удара, а я, ни слова более не произнося, развернулся, стоя на слегка расставленных ногах, и они разъехались так внезапно, словно пол подо мной был изо льда, да ещё полит маслом; как подкошенный я рухнул прямо к ногам люзанца. Он заботливо помог мне подняться, а я, распрямляясь, будто бы нечаянно двинул ему локтем в живот и тут же вскрикнул от боли: локоть ткнулся будто в бетон. Панцирь, что ли, был у него под одеждой? Нет — между отворотами пиджака я видел тонкую белую рубашку. Значит, дело было не в ней. Сделав вид, будто я и не думал ударять его под ложечку, я сел и принялся разглядывать подошвы туфель. Они вовсе не были скользкими. Самые что ни на есть обыкновенные кожаные подмётки и рельефные резиновые каблуки — я предпочитаю такие, с ними походка пружинистее…»

Наверное, быстры (шустры) прячутся в подошвах, догадывается Ийон Тихий.

И не ошибается. Конечно, они в подошвах. И не только в подошвах, они — везде. Они действительно везде. Ни на долю секунды они не упускают разумных обитателей Энции из виду, мало ли что может с ними случиться.

Значит, они непрерывно проникают вглубь нашего организма? — недоумевает Ийон Тихий. Не вредно ли это? Неужели быстры (шустры) постоянно находятся в нашем мозгу, в нашей крови? Нет, объясняют Тихому. Мозг, кровь, вообще наше тело для быстрое (шустров) — неприкосновенная территория, хотя, конечно, существуют некие особые антибактериальные шустры. Применять их, впрочем, могут только врачи.

Вы, пожалуй, сочтёте меня за дикаря, говорит своим собеседникам Ийон Тихий, но всё, что вы мне показываете, кажется мне слишком сложным.

И ему терпеливо объясняют.

Вот, видите, говорят, перед вами кусок простого песчаника.

Самого обыкновенного песчаника. Видите? Но разве он устроен «просто»?

Вы подумайте. Вы же образованный человек. Вы же знаете, что это не просто обломок камня, это — миллиарды и триллионы атомов. Свою макроскопическую форму кусок песчаника сохраняет лишь благодаря неустанному вращению электронных оболочек, стабилизируемых барьерами ядерных потенциалов, и ещё благодаря тому, что восемь тысяч разновидностей виртуальных квазичастиц удерживают от распада псевдокристаллическую решётку с её аномалиями. Если вы даже зашвырнёте куда-нибудь этот камешек, то его атомы, его силовые поля, его электроны, находясь в постоянном движении, всё равно будут удерживать неизменную форму миллионы лет; и любой природный предмет есть результат бесчисленного множества подобных процессов. Ну а мы, люзанцы, научились делать нечто не менее (но и не более) сложное. При этом мы научились делать это иначе. Проведённая природой граница между вполне уничтожимыми и вовсе не уничтожимыми технологиями проходит чуть выше атомного уровня. Поэтому нам пришлось спуститься вниз — по шкале размеров — к частицам, из которых природа строит атомы, и уже из этих субатомных элементов конструировать то, что требуется нам.