Новая история стран Европы и Северной Америки (1815-1918) - Ирина Чикалова Страница 84

Уже в 1898 г. Рейхстаг принял закон о флоте, который предусматривал его резкое увеличение. Судостроительные программы расширялись в 1900, 1906, 1908 и 1912 гг. В создание соответствующей производственно-технической базы включились многие магнаты промышленности. Ф. Крупп, главный поставщик артиллерии армии и флоту, по личной просьбе Вильгельма II организовал прокат корабельной броневой стали. Затем он купил в Киле судостроительную верфь, на которой развернул строительство линкоров, крейсеров, эсминцев и подводных лодок. Германия стремилась не только приблизиться к Англии по количеству кораблей, но и не уступить ей в их качестве. Как только Англия начала строить сверхмощные по тому времени линкоры-дредноуты, Германия ответила тем же. К 1914 г. германский флот, составляя по числу кораблей всех классов более 61 % английского, прочно занял второе место в мире. Создание боеспособного линейного флота, предназначенного не только оборонять берега своей страны, но и угрожать кораблям и побережью противника, исходило из возможности войны с Англией, которую Тирпиц считал главной соперницей Германии в борьбе за мировое господство. В этом он находил поддержку Вильгельма II.

Пропаганда милитаризма

Возобладавшая с конца XIX в. концепция превращения империи в мировую державу требовала соответствующего идеологического обоснования. В связи с этим за короткий срок был создан разветвленный и эффективно действовавший пропагандистский аппарат. Он включал множество союзов и обществ, составивших цельную систему организованного воздействия на общественное сознание.

Среди организаций, призванных обеспечить воспитание в духе милитаризма, одной из наиболее активных и воинственных зарекомендовал себя Пангерманский союз, основанный в 1891 г. Его сила заключалась в высоком интеллектуальном потенциале и теснейших связях с верхушкой монополистического капитала, юнкерством и правительством. В основе идеологии пангерманизма лежали представления об определяющем значении географических факторов (положения, физических условий, климата) для развития и функционирования государства, позднее получившие название геополитики. По этой теории, прилагавшей идеи эволюционизма к политической жизни, государство уподоблялось биологическому организму, ведущему борьбу за «жизненное пространство». Основным принципом развития объявлялось стремление к территориальному расширению, захвату новых земель.

Разрабатывались и широко обсуждались планы создания «Срединной Европы» – экономико-политического объединения европейских государств под главенством Германии. Стержнем его предполагался блок Германии и Австро-Венгрии, в него предлагали включить Голландию, Скандинавские страны, Данию, Финляндию, Румынию, Болгарию, Грецию. Некоторые шли еще дальше и готовы были причислить к ней даже Францию, Бельгию, Швейцарию, Испанию, Италию. Проект «Срединной Европы» возрождал в новых исторических условиях тенденцию к объединению европейских государств или части их под властью одной из держав. В начале XIX в. эта тенденция выражалась в стремлении «унифицировать» Европу под французской эгидой. Теперь, в XX в., пангерманисты выдвинули идею интеграции Европы на базе своих гегемонистских притязаний, которые намеревались осуществить силой оружия. Идеолог «Срединной Европы» К. Риттер писал: «Территория будущей конфедерации будет населена примерно 150 миллионами населения, из них 78 миллионов немцев, 40 миллионов славян (составляющих шесть главных племен) и 32 миллиона членов других рас. Германская империя получит политическое лидерство – это и будет германский империализм» ^[129]. В представлении одного из лидеров германского либерализма Ф. Наумана, «Срединная Европа» будет союзом государств, которые при сохранении своих форм правления и национальных особенностей пойдут по пути наибольшей унификации, особенно в сферах обороны и экономики, причем ее основой будет Германия и признание немецкого языка в качестве средства международного общения.

У пангерманистов планы относительно «Срединной Европы» занимали важное, но не единственное место. В своей пропаганде они постоянно указывали на Восток как на одно из главных направлений экспансии. В «Срединную Европу» намеревались включить обширные территории, отнятые у России. Еще в 1894 г. центральный орган Пангерманского союза писал: «Старый “Дранг нах Остен” должен быть возрожден. На востоке и юго-востоке должны мы приобрести место для локтей, чтобы обеспечить германской расе те жизненные условия, в которых она нуждается для полного развертывания своих сил» ^[130]. Не меньшее внимание пангерманисты уделяли колониальным захватам. Один из влиятельных германских идеологов А. Дикс в книге «Немецкий империализм», определяя направления экспансии Германии, писал: «Кровные интересы рейха предполагают сотрудничество с европейским юго-востоком; мы вместе должны держать открытыми европейский выход к Индийскому океану через Малую Азию; мы должны стремиться к экономическому сближению и взаимному укреплению стран, лежащих между Эльбой и Евфратом; мы должны сделать взаимодополняемыми нашу экономику и экономику цивилизаций Ближнего Востока; мы должны укрепить военные и политические связи между странами Центральной и Юго-Восточной Европы в совместной обороне против Востока и Запада» ^[131]. В требованиях передела уже поделенных колоний пангерманисты смыкались с организованным еще в 1882 г. Колониальным обществом, объединявшим представителей промышленного и торгового капитала, чиновничества.

Средством достижения поставленных целей пангерманисты считали войну, которая в их понимании является «биологической необходимостью». Отсюда вытекало, что сохранение мира не может быть целью политики. Поэтому долг политических деятелей – вызвать войну, чтобы обеспечить Германии положение «мировой державы», ибо в противном случае империю якобы ожидает закат.

Широкомасштабная пропаганда национализма, шовинизма, милитаризма не была бесплодной. Летом 1914 г., незадолго до начала войны, российский генерал А.А. Брусилов находился на отдыхе в немецком курортном городе Киссингене. Здесь он стал свидетелем праздника в местном парке. Брусилов вспоминал: «В тот памятный вечер весь парк и окрестные горы были великолепно убраны флагами, гирляндами, транспарантами. Музыка гремела со всех сторон. Центральная же площадь, окруженная цветниками, была застроена прекрасными декорациями, изображавшими московский Кремль, церкви, стены и башни его. На первом плане возвышался Василий Блаженный. Нас это удивило и заинтересовало. Но когда начался грандиозный фейерверк с пальбой и ракетами под звуки нескольких оркестров, игравших ’’Боже, царя храни” и “Коль славен”, мы окончательно поразились. Вскоре масса искр и огней с треском, напоминавшим пушечную пальбу, посыпалась со всех сторон на центральную площадь парка, подожгла все постройки и сооружения Кремля. Перед нами было зрелище настоящего громадного пожара. Дым, чад, грохот и шум рушившихся стен. Колокольни и кресты церквей накренялись и валились наземь.