Наталья Гончарова - Вадим Старк Страница 84

Появление на свет очередного ребенка, аренда дорогих дач приводили к дополнительным расходам. Так, в июле 1833 года после рождения сына Александра, живя на даче в Новой Деревне, Пушкин более всего был озабочен приисканием денег: вел переписку с переводчиком Морского министерства А. А. Ананьиным о получении взаймы полутора-двух тысяч рублей, берет в долг у книгопродавца И. Т. Лисенкова три тысячи рублей на полгода. Тут вовремя подоспели деньги, посланные тещей. Пушкин пишет ей, тщательно подбирая слова: «Милостивая государыня матушка Наталия Ивановна. Вчера получили мы письмо ваше и сердечно благодарим вас за…» На этом черновик письма обрывается, а чистовик не сохранился.

В том же 1833 году, когда Пушкин отправился в Болдино, накануне 1 сентября, дня очередных выплат по счетам, он беспокоился, как жена переживет его, — и как в воду глядел. В этот день Наталья Николаевна пишет брату Дмитрию письмо с утешительными словами по поводу неудачного сватовства к Чернышевой и просит денег: «По поводу денег у меня к тебе просьба, которая, возможно, удивит тебя, но что делать, я сейчас в таком затруднительном положении и не могу обратиться к мужу, местопребывания которого не знаю, потому что он путешествует по России и только в конце сентября или начале октября будет в своем Нижегородском поместье, вот почему я беру на себя смелость умолять тебя помочь мне в том стесненном положении, в каком я нахожусь, прислав по крайней мере несколько сот рублей, если, конечно, это тебя не обременит, в противном случае откажи мне наотрез и не сердись, что я обратилась к тебе с этой просьбой. Будь уверен, дорогой друг, что только необходимость вынуждает меня прибегнуть к твоему великодушию, так как иначе я никогда бы не решилась беспокоить тебя в то время, когда ты чуть ли не собираешься застрелиться».

Дело в том, что, сняв новую квартиру, Наталья Николаевна должна была при заключении контракта с хозяином дома Оливье уплатить вперед, что не входило в ее расчеты: «Муж мой оставил мне достаточно денег, но я была вынуждена все их отдать хозяину квартиры, которую только что сняла; я не ожидала, что придется дать задаток 1600 рублей, вот почему я теперь без копейки в кармане. Ради бога, ответь мне поскорее; до 15 числа этого месяца твое письмо еще может застать меня на Черной речке, а позднее я буду уже в городе. Я дала бы тебе адрес моего нового дома, но я сама еще точно его не знаю; мне кажется, это дом некоего г-на Оливье, но вряд ли это тебе поможет».

Это сообщение является единственным указанием на время переезда Натальи Николаевны на новую квартиру. Две недели ушло на то, чтобы перевезти вещи и обставить ее. Какое-то время Наталья Николаевна жила на два дома — новый городской и старый дачный. Судя по сумме задатка, который вносился, как правило, за треть года, годовая плата составляла 4800 рублей, то есть квартира была дороже предыдущих. Из писем Пушкина мы знаем, что он предпринимал все возможное, чтобы дополнительно прислать жене денег. На издателя и книгопродавца Смирдина, с его выплатами по существовавшим у него с Пушкиным договорам, надежда была плохая. Однако Наталья Николаевна явно не хотела семейные проблемы делать достоянием посторонних, даже если этот посторонний — ее родной старший брат и фактический глава семейства, к которому она принадлежала по рождению.

Дмитрий Николаевич ответил сестре, разрешив ей занять 500 рублей под его гарантии. Уже с новой квартиры Наталья Николаевна благодарит его 27 сентября: «Я уже их нашла, но с обязательством уплатить в ноябре месяце. Как ты мне уже обещал, ради бога, постарайся быть точным, так как я в первый раз занимаю деньги и еще у человека, которого мало знаю, и была бы в очень большом затруднении, если бы не сдержала слова. Эти деньги мне как с неба свалились, не знаю, как выразить тебе за них мою признательность, еще немного, и я осталась бы без копейки, а остаться в таком положении с маленькими детьми на руках было бы ужасно».

Обрисованная ситуация представляется более чем затруднительной. Скорее всего, Наталья Николаевна не слишком разумно распоряжалась оставленными ей деньгами. Кажется, понимая это, она вновь повторяет почти дословно свой прежний довод: «Денег, которые муж мне оставил, было бы более чем достаточно до его возвращения, если бы я не была вынуждена уплатить 1600 рублей за квартиру; он и не подозревает, что я испытываю недостаток в деньгах, и у меня нет возможности известить его, так как только в будущем месяце он будет иметь твердое местопребывание».

Под «твердым местопребыванием» подразумевается конечно же Болдино; но, как мы знаем, между Пушкиным и Натальей Николаевной было условлено, что промежуточным адресом, по которому она может направить свои письма, был Симбирск, где губернаторствовал ее родственник А. М. Загряжский. Наталья Николаевна отослала на его имя для передачи мужу два письма, которые Пушкин и получил 10 сентября 1833 года по прибытии в Симбирск. Почта между Петербургом и Симбирском шла неделю, так что письма были ею написаны до 1 сентября (во всяком случае, первое). Хотя они и не дошли до нас, но по ответам Пушкина ясно, что Наталья Николаевна ничего не писала о своих денежных затруднениях. С одной стороны, ей не хотелось признаваться в том, что она уже истратила оставленные деньги, с другой — не хотелось беспокоить мужа. Она пишет о пребывании у нее младшего брата Сергея, о своем здоровье, о найме новой квартиры, но ни слова о деньгах, хотя и нуждается в них. Другое дело, что Пушкин в ответном письме беспокоится о том, что оставил мало денег и что жена наделает новых долгов, «не расплетясь со старыми». Наталья Николаевна также никогда не призналась мужу ни в том, что она обратилась за деньгами к брату, ни в одолженных пятистах рублях.

Когда же Пушкин вернулся из Болдина, то делился с друзьями, по выражению Вяземского, «своею странническою котомкою» и пристраивал, что мог, Смирдину, следуя некогда им самим сказанному: «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». Смирдин даже жаловался, что за «пьески, в которых де не более трех печатных листов будет, требует Александр Сергеевич 15 000 рублей». Наталья Николаевна, как могла, помогала мужу. Сохранился забавный рассказ, записанный А. Я. Головачевой-Панаевой со слов Смирдина: «Я пришел к А. С-чу за рукописью и принес деньги-с: он поставил мне условием, чтобы я всегда платил золотом, п.<отому> ч.<то> их супруга, кроме золота, не желала брать других денег в руки. Вот А. С. мне и говорит, когда я вошел в кабинет: „рукопись у меня взяла жена, идите к ней, она хочет сама вас видеть“, и повел меня; постучались в дверь; она ответила: „входите“. А. С. отворил двери, а сам ушел… — „Я вас для того призвала к себе, — сказала она, — чтобы вам объявить, что вы не получите от меня рукописи, пока не принесете мне сто золотых вместо пятидесяти. Мой муж дешево продал вам свои стихи. В шесть часов принесите деньги, тогда получите рукопись… Прощайте“… Я поклонился, пошел в кабинет к А. С-чу и застал его сидящим у письменного стола с карандашом в одной руке, которым он проводил черту по листу бумаги, а другой рукой подпирал голову, и они сказали мне: „Что? С женщиной труднее поладить, чем с самим автором? Нечего делать, надо вам ублажить мою жену; ей понадобилось заказать новое бальное платье, где хочешь, подай денег… Я с вами потом сочтусь“.

— Что же, принесли деньги в шесть часов? — спросил Панаев.