Моя война с 1941 по 1945 - Алексей Фёдоров Страница 83

Рапорт заканчивался следующими словами:

«Содержащиеся в настоящем докладе данные о боевой деятельности отряда имени Парижской Коммуны получали отражение в докладах ФТПФ и частично публиковались в подпольной печати.

Подписали: «Илич» (майор Бенетто), майор Бодуэн».

Этот рапорт Илича хранится в министерстве по делам бывших фронтовиков Франции, а копия его есть у Марии Александровны Фортус (передана ей Гастоном Лярошем). Фотокопию с копии М. А. Фортус я передал т. Цырульникову. Хранится она в архиве военно-исторического института АН СССР Минобороны.

Единственный отряд, действовавший во Франции, который на сегодня имеет такое официальное подтверждение своих дел – это наш отряд им. Парижской Коммуны. Поэтому любому читателю легко отличить в воспоминаниях участников событий субъективный налет от объективной реальности далеких дней.

К сожалению, по другим отрядам таких официальных документов нет, и там свобода для фантазий безгранична.

Теперь я поделюсь своими воспоминаниями о сражении в Анжери 10 сентября 1944 года.

…Утром 10 сентября мы намеревались прогуляться в деревню. Но тут в лагерь вместе с мэром Анжери прибежал Николай-1 и сообщил, что в Анжери немцы убили Гришу. Мэр хотел рассказать подробности, но мы были так поражены этой вестью, что плохо его слушали.

В «нашей» деревне немцы! Гриша убит!!! У нас, видевших-перевидевших всё на свете, это не укладывалось в голове. Мы привыкли считать Анжери своей и никогда не думали, что немцы могут её занять.

Это обычное для войны событие вдруг выбило нас из колеи. Не сговариваясь, мы, захватив оружие, в «парадных» костюмах поспешили в Анжери. Когда мы вышли на опушку леса, увидели, как из Анжери в сторону Савиньи отходила моторизованная артиллерия. На центральной площади деревни стояли грузовые машины, а маленькие фигурки солдат шныряли по домам.

– Немцы отходят, – указывая на переезжавшую мост через реку Коломбин артиллерию, сказал я Алисе.

– Скорее всего, они выводят артиллерию на позиции для обстрела, – ответила она.

– Будем атаковать? – спросил Валерий.

– Разобьёмся на три группы. Те, кто под руководством Алёши, пусть атакуют со стороны церкви. Центр атакует моя группа, справа группа Валерия. Нападём скрытно, без крика «ура». Стрельбу открывает моя группа, а группы Валерия и Алёши тут же нас поддерживают. Николай отправляется во французский отряд и вместе с ними атакует со стороны Ини.

Бегом, маскируясь в кустарнике и среди деревьев, мы спустились в деревню и тут же вступили в бой, даже не разведав предварительно количество вражеских солдат.

Немцы, рыскавшие по домам, не ожидали нападения и тем более такого массированного огня. Перепуганные, они бежали к машинам и просто из деревни в сторону Савиньи. Падали убитые и раненые, несколько машин горели, подбитые нашими гранатами.

Перепрыгивая через убитых и раненых, мы бросились за убегавшими солдатами, но были остановлены сильным пулемётным огнём засевших в крайних домах фашистов.

Началась длительная перестрелка, не наносившая, впрочем, нам урона. Примерно в первом часу пополудни немцы начали миномётный, а затем артиллерийский обстрел Анжери.

Алиса дала команду отходить к лесу и сконцентрироваться на опушке между дорогами на Ини и Вельмо.

Отходили не через деревню, а кустарником в направлении деревни Сите. Затем пересекли дорогу Анжери-Сите и уже опушкой леса двинулись к назначенному пункту сбора. Когда подходили к дороге Анжери-Вельмо, заметили, что молодежь из Анжери окопалась на опушке леса, не доходя до дороги. У молодых французов были пулемёты, автоматы, винтовки. Их было человек 40–50. Алиса предложила и нам, по примеру французов, окопаться на опушке по другую сторону дороги и, таким образом, с двух сторон держать её под обстрелом. Я напомнил, что в уставе для пехоты не рекомендуется занимать позиции на опушке. Противник тем самым получает хороший ориентир для артиллерии. Лучше и правильнее засесть в крайних с нашей стороны домах деревни. Моё предложение было принято. Алиса посоветовала французам поступить так же, но те отказались.

Немцы продолжали миномётный и артиллерийский обстрел, концентрируя огонь на центре и южной части деревни, откуда только что ушла моя группа. Теперь мы могли беспрепятственно занять крайние дома. Но в них мы не задержались. Не успели немцы приготовиться к атаке после прекращения артподготовки, как мы по команде Алисы быстро заняли разрушенные дома в центре деревни.

Здесь было жарко, как в аду. Неподалёку от меня горел дом кузнеца, где жил Гриша. Где сейчас его тело? Никто его не видел. Уклоняясь от сплошной огненной стены, мы инстинктивно продвинулись восточнее центра, где встретили поднявшихся в атаку немцев сильнейшим огнем из автоматов и винтовок. Не ожидавшие нашего отпора в этом месте немцы попытались обойти наш правый фланг и ударить с тыла, но мы разгадали их манёвр и интенсивной стрельбой из всех стволов заставили их сначала залечь, а потом и отойти на старые позиции.

Снова заработала затихшая ненадолго немецкая артиллерия, и теперь мы уже отходили на старые позиции по направлению к Сите. Через Анжери пройти было нельзя: её центр был в огне. А по только что оставленным нами там позициям беспрерывно наносился артиллерийский удар. Немецкие батареи переносили огонь всё ближе и ближе к лесу.

Вырвавшись из деревни, мы видели, как шквал артиллерийского огня обрушился на позиции французов, понадеявшихся на свои окопы. К сожалению, они их не спасли, и «макизары», как потом выяснилось, потеряли человек пять убитыми.

Мы опять бросились в деревню и заняли крайние разрушенные дома.

Это был страшный бой. Немцы атаковали – мы оборонялись.

Я помню некоторые детали того сражения. Я, Валентин и Николай-1, вернувшийся ни с чем от французских «маки́», которые тоже были на какой-то операции, стоим в саду за стенкой. Со стороны улицы её высота метра три. Мы стоим как раз напротив горящего центра, заходящее солнце бьёт нам в глаза. В трехстах – четырехстах метрах от нас через дорогу перебегают немцы. Я стреляю короткими очередями – безрезультатно, для автомата слишком далеко, а Валентин бьёт из винтовки почти без промаха. Лежат уже три или четыре трупа.

– Не жалко? – улыбаюсь я.

– Кого там жалеть! – шепчет Валентин, продолжая стрелять.

– Молодец, – говорю я, и даю очередь.

А в это время артиллерия, оставив французов, перенесла огонь на лес.

– Бьют по нашему лагерю, черти! – говорит Николай-1.

– Откуда они знают, что там наш лагерь, просто так бьют, – отвечаю я.

И вдруг на гребне стены, прямо перед моим и Валентина носами, появляется немецкая, с длинной деревянной ручкой, граната. Она долго, очень долго, как нам кажется, вращается, а затем падает на уличную сторону и там взрывается. Только после этого мы с Валентином приходим в себя и бросаем по гранате на улицу вправо – лишь оттуда мог кинуть её подкравшийся немец. Надо же, мы так растерялись от неожиданности, что даже не догадались столкнуть гранату на улицу. А если бы она упала в сад? Нас бы разнесло на куски…