Лексика русской разведки. История разведки в терминах - Михаил Алексеев Страница 82

Высшая воинская полиция получила свое организационное оформление лишь в одной из трех армий — в 1-й, в которой Высшая воинская полиция всей Действующей армии подменяла собой таковую в 1-й Западной армии.

В мае 1812 г. М. Б. Барклай де Толли, предписал «вследствие Высочайшего повеления» уже упоминавшемуся М.-Л. Лейзеру, назначенному директором Высшей воинской полиции 2-й Западной армии, отправиться в Ковно и «оттуда разъезжать по границе смотря по надобности, находясь впереди 1-й Западной армии, для доставления положительных сведений о неприятельской армии и других тому подобных» ^[618]. Для исполнения возложенного поручения, Лейзеру предлагалось «избрать надежных агентов», которых следовало использовать только после утверждения Барклаем де Толли.

В данном случае речь шла об организации тактической разведки. Так, штабы армий и корпусов, дислоцированных на западной границе, развернули сбор разведывательных сведений и материалов о сосредоточении Великой армии, а также войск потенциальных союзников Франции на сопредельных территориях на глубину до 100 км., а иногда и более.

Оценивая деятельность Высшей воинской полиции в 1812 г., необходимо заметить, что из-за ограниченного времени и недостатка квалифицированных кадров, как предусматривалось, организационная структура не была создана в полной мере во всех армиях. Будучи военным министром, Барклай де Толли не являлся главнокомандующим всей действующей армии, поэтому его новации в разведывательно-контрразведывательной сфере не могли дать желаемых результатов. Сотрудникам Высшей воинской полиции не удалось организовать сети, постоянно действовавшей в тылу противника, что, по-видимому, было нереально из-за необычайной подвижности линии фронта ^[619].

Практиковалась посылка разовых лазутчиков, которые не всегда были знакомы с местностью, что затрудняло сбор необходимых сведений. Возникали сложности с возвращением, что задерживало оперативное поступление разведывательных данных. Во время кампании 1812 г. Высшая воинская полиция испытывала нехватку подготовленной агентуры. Ее сотрудники вынуждены были заниматься импровизациями и направлять в разведку случайных лиц, что сказывалось на качестве получаемой информации. Как на негативный момент можно указать, что основной состав сотрудников Высшей воинской полиции был рекрутирован из гражданских элементов, бывших сотрудников Министерства полиции, разбавленный бывшими отставными офицерами, проштрафившимися в прошлом или не имевшими возможности находится в строю в связи с ранее полученными ранениями. В подавляющем большинстве они были по своему происхождению иностранцами. Высшей воинской полиции, как органу, выполнявшему важную разведывательную функцию, не доставало в первую очередь «воинского духа», который должны были бы внести кадровые военнослужащие русской армии, имевшие опыт разведывательной работы.

При оставлении армией территории делались попытки создавать из местных патриотов агентурные группы, которые должны были поддерживать связь с русским командованием. Такие группы были организованы в период французской оккупации в Велиже, Полоцке, Могилеве.

Высшая воинская полиция после 1815 г., года завершения войны с французами, в усеченном виде просуществовала до 1831 г. как структурное подразделение Главного штаба Польской армии цесаревича Константина Павловича, выполняя чисто контрразведывательные функции ^[620].

Независимо от деятельности Высшей воинской полиции начальники штабов частей и соединений самостоятельно в 1812 г. организовывали разведку противника. В этой связи постоянно проводилась засылка лазутчиков в тыл противника. Как правило, эти функции выполняли командиры авангардных частей. «Каждый начальник передовых отрядов должен употреблять крестьян, занимаемых деревень, на разведывание сколь можно ближайшее к неприятелю, а посылать в одно место многих, но токмо в разное время», — предписывала «Инструкция начальнику Главного штаба по управлению Высшей воинской полиции» ^[621].

В ходе войны коалиции России, Пруссии и Великобритании против наполеоновской Франции и её сателлитов 1806–1807 гг. появились первые ростки партизанской борьбы, которая способствовала добыванию разведывательных сведений. Слово партизан происходит от французского partisan — ‘лицо, входящее в состав отряда, партии, parti’.

«Партизан 1710 (-сан 1704, -зон 1713) и партизант 1706 (-тез- 1704) в значении ‘наездник, действующий вне рядов регулярной армии’», — читаем в Словаре русского языка XVIII века ^[622]. «В тот день взят в полон шведский капитан, именуемый Дидрих, который у них славный был партизант и многие нашим шкоды чинил», — сообщается в «Журнале, или Поденной записке, блаженныя и вечнодостойныя памяти государя императора Петра Великаго с 1698 года, даже до заключения Нейштатскаго мира» ^[623].

Партизанская борьба представляла собой самостоятельные действия выделенных армией отрядов, прервавших с нею связь, хотя бы временно, и наносивших ущерб противнику преимущественно в тылу. До конца XVII в. у армий противоборствующих сторон в сущности не было тыла, а следовательно, и не было подходящей цели для партизанских действий. Только в начале XVIII в., когда снабжение армий продовольствием и фуражом велось из складов, следовавших за войсками на расстоянии 100–150 км., т. е. в пяти переходах, выработалась так называемая магазинная система, то с ней приобретали важность средства сообщения, и возник в зародыше способ партизанской войны ^[624].