Диана де Пуатье - Филипп Эрланже Страница 8

«Везде, где солнце разбрасывает свои лучи, я буду их поджидать».

Коннетабль любил золото до такой степени, что ни разу в жизни не воспользовался предметом, сделанным из другого металла. Начиная от зеркал и заканчивая шпорами, все было из золота. Его уборы всегда были усыпаны сверкающими бриллиантами и другими драгоценными камнями, что не делало его похожим на женщину, а, напротив, придавало очарования его высокомерному и вычурному облику.

Вполне возможно, что Луиза Савойская была его любовницей, о чем он, по слухам, однажды нахально объявил. Все же она натерпелась достаточно презрения и горя, так как Бурбон «искусно пользовался тем преимуществом, которое равнодушие имеет над пылающим страстью сердцем». ²⁴ Но в этот день его славы он не соблаговолил притвориться, и госпоже Ангулемской скрепя сердце приходилось наблюдать, как неблагодарный источает любезности ее собственной дочери Маргарите. Бонниве, фаворит короля и поклонник принцессы, злился не меньше, следя за поведением Бурбона.

Повлияла ли досада этих людей на всплеск королевской ревности? На самом деле не было необходимости в любовных интригах, чтобы Франциск I ощутил по отношению к роскошествующему кузену то же, что почувствовал Людовик XIV на празднике Фуке. ²⁵ Внезапно глазам молодого правителя открылось величественное здание, дело рук терпеливой дочери Людовика XI. Анна обратила против единства государства ту угрозу, которую когда-то предотвратил ее отец, а затем она сама. От настроения знатного вассала вновь зависели мир в стране, безопасность границ, славное имя лилий в Европе. Карл Бурбон с его отчаянной гордостью, неопределенными амбициями и томным недовольством являлся «оглушительным исключением» ²⁶ из столпов Франции, сосредоточенных вблизи трона. Это была опасность, которую Капетинг не мог недооценить.

Так, политика и страсти бросили тень на яркий праздник крещения. Диана, воспитанница и двоюродная сестра госпожи Анны, конечно, не видела ничего, кроме величия Бурбонов, и не могла даже себе представить, что готовил им завтрашний день за их неосторожное хвастовство. В следующем году она к тому же не учла последствий брака, заключение которого сделало роскошь, в которой купалось ее семейство, еще более ослепительной.

У ее двоюродного деда, Жана III де Ла Тур Оверньского, графа Булонского, были дочери, которые являлись главным козырем активной и ловкой дипломатии Франциска I. Брак Иоанна Стюарта, герцога Олбани, и Анны де Ла Тур гарантировал сохранность бесценного союза с Шотландией. Ее сестра Мадлен должна была, в свою очередь, привлечь на сторону Франции одного из самых значительных людей Италии, Лоренцо Медичи, герцога Урбинского, правителя Флоренции и племянника папы Льва X.

Заключение их союза отпраздновали 2 мая 1518 года так, как если бы речь шла о королевской свадьбе. Увеселения, где госпожа де Брезе появилась в приятном качестве родственницы новобрачной, продлились до самого утра. Все на этот раз были счастливы: король — полученной поддержке Рима и Флоренции, герцог Урбинский — продвижению к желанной короне Италии, семейство Ла Тур Оверньских — своему превращению в союзники папы.

Провидение потешило себя, смешав планы и тех, и других. Год спустя герцог и герцогиня умерли, что повлекло за собой крушение всех надежд, связанных с ними. Но за пятнадцать дней до смерти — 13 апреля 1519 года — Мадлен де Ла Тур Оверньская произвела на свет девочку, которую назвали Екатериной, Екатериной Медичи. Диану, должно быть, тронула судьба хрупкой сиротки, которую Ариосто приветствовал как последнюю надежду Флоренции и опеку над которой Лев X не отдал Франциску I. Ведь не напрасно один астролог предсказал ребенку жизнь, «полную страданий, волнений и несчастий»?

Супруг, уготованный для нее судьбой, не намного опередил ее своим появлением на свет: Генрих Французский, герцог Орлеанский, второй сын короля, родился 31 марта 1519 года. На этот раз Диана снова стала невольной свидетельницей одного из событий, повлияющих в дальнейшем на ее участь.

В том году, который увидел появление двух основополагающих персонажей ее последующей жизни, Диане исполнилось двадцать лет. Первый известный нам ее портрет относится как раз к этому времени, так как он находится в альбоме, где примерно в 1520 году госпожа де Буази собрала по настоянию короля изображения придворных дам. ²⁷ «Цветок красоты», который мы видим на портрете, — выносливое растение. Широкие плечи, полная грудь, пышущая здоровьем плоть указывают на цельную, сильную, щедрую натуру. Диана не имеет ничего общего с тем «хрупким, полупрозрачным» существом, которое мог бы себе вообразить романтический поэт. Она могла бы вдохновить греческих скульпторов на создание мраморной фигуры дородной, плодовитой богини или какой-нибудь амазонки, готовой бросить вызов воинам.

Эта молодая женщина, привычная к телесным упражнениям, с прической — эскофьон — которую она будет носить всю жизнь, производит потрясающее впечатление решительного, уравновешенного и разумного человека. И если она кажется привлекательной, желанной, то, конечно же, не из-за трогательной слабости, обычной для ее пола и возраста. Еще неясные черты ее лица являют собой набросок того, во что они позже превратятся. Можно сказать, что супруга Великого Сенешаля не решается открыться полностью: волосы наполовину скрывают широкий выпуклый лоб; нос сохраняет спокойное прямое положение; глаза не такие большие, какими они станут позже, но во взгляде уже сквозит властность. Очертания рта с тонкими губами намекают на высокомерие, даже на пренебрежение. Полностью лишенное чувственности, это спокойное лицо полно скорее благородства, чем изящности.