Терновый венец Екатерины Медичи - Неля Гульчук Страница 79

– Рубин, как гласит восточная мудрость, – камень пылкой страсти между мужчиной и женщиной, поэтому я и выбрал именно это ожерелье и серьги. Рубины разжигают огонь любви и поддерживают ее бушующее пламя. Кроме того, это камень власти и силы.

– Если на него долго смотреть, рубин может дать мудрый совет, – уточнила с улыбкой Диана.

– А жемчуг – камень счастья и сладостных сновидений. И рубины, и жемчуг подчеркнут нежный цвет твоего лица.

– Ах как мне хотелось бы это надеть! Прямо сейчас! – она сгорала от нетерпения поскорее завладеть драгоценностями. – Не хочешь ли ты сам надеть их на меня?

– С удовольствием.

Генрих ласково коснулся лебединой шеи Дианы и застегнул фермуар. Затем он снова наклонился к сундуку, достал золотое кольцо с большим рубином и надел его ей на палец.

– Это залог нашей любви, моя единственная королева.

Диана по достоинству оценила щедрый жест Генриха и его слова: ее, а не флорентийку, привел он, став королем, к своим несметным сокровищам.

– И еще возьми вот это. Он по праву принадлежит тебе, – Генрих вложил в руку Дианы кулон с огромным бриллиантом чистейшей воды, стоивший безумно дорого – сто пятьдесят тысяч экю. – Монморанси конфисковал драгоценности короны у Анны д’Этамп, которые ей преподнес мой отец, лишь бы она лишний раз улыбнулась и перестала обманывать его.

«Анна, как жаль, что ты не видишь нас сейчас, – с удовлетворением подумала Диана. – Наконец-то я могу предъявить тебе счет. Он будет весьма внушительным. Это только начало!»

Красавица отблагодарила Генриха ослепительной улыбкой. За эту улыбку он готов был отдать ей все.

– Как только будут оформлены все бумаги и в казну вернутся замки фаворитки отца Лимур и Бейн, я тут же подпишу дарственную для тебя, моя богиня.

– О, Генрих! – прошептала она.

Диана ликовала: не зря она молилась за Генриха все годы, пока он был в плену. Теперь он – король для всех, а для нее щедрый и преданный рыцарь, благодаря которому на нее с неба посыпалась манна небесная.

У Дианы возникло такое чувство, словно все изгибы жизненного пути и повороты судьбы вдруг встали на свои места и соединились, образуя единое нерасторжимое целое.

Счастливые и довольные они вернулись в апартаменты Дианы, где уже был накрыт стол; сев рядом, чтобы чувствовать прикосновение друг друга, они начали есть из одного серебряного блюда, что считалось хорошим тоном и доказывало особое расположение мужчины к женщине и женщины к мужчине, то есть любовь и уважение.

Щедрость Генриха по отношению к ней была беспредельной, но Диане было этого недостаточно. Она несказанно обрадовалась, когда Генрих спросил ее, что еще она хотела бы получить в дар от него. Она с нетерпением ждала именно этого вопроса. Все свои ходы она рассчитала заранее и очень точно. В своем возлюбленном Диана не сомневалась – новый король выполнит любое ее желание, а желаний у нее было много!..

Надкусив сочный персик, она, как бы между прочим, заметила:

– Генрих, при вступлении на престол каждого нового короля лица, занимавшие ранее различные государственные посты, должны для сохранения их уплатить налог, так называемый сбор за подтверждение.

– Так возьми все эти деньги себе, – не задумываясь ни на секунду, с готовностью воскликнул Генрих, – ведь именно ты помогла мне вместе с коннетаблем распределить все должности в королевстве и мудро решила, кого оставить, а кого убрать.

Таким образом некоронованная королева с легкостью заполучила от своего возлюбленного триста тысяч золотых экю в ущерб казне.

– Ты довольна? – поинтересовался Генрих.

– О! – вскричала Диана, которую переполняла благодарность. Ее глаза блестели, как звезды. – О да!

– Ты должна мне поцелуй. Так что плати немедленно!

И Диана заплатила с таким пылом и страстью, что несколько часов блаженства пролетели для обоих, как единый миг.

Когда много времени спустя, она очнулась от божественного оцепенения, в которое погрузилось ее тело, она прижималась щекой к груди Генриха. Но он не спал. Слегка приподнявшись на локте, чтобы не потревожить ее, он любовался своей возлюбленной, осторожно играя шелковистой волной ее роскошных темных волос. Увидев, что она открыла глаза, он улыбнулся ей той обаятельной улыбкой, которая преображала его лицо, такое угрюмое и суровое для всех, кроме нее.

– За что я так люблю тебя? – спросил он Диану и сам ответил себе. – Ты вливаешь в меня силы и уверенность, которых не давал мне никто до тебя. Поведай мне свою тайну. Ты колдунья?

– Я – твоя единственная королева, ты сам недавно короновал меня, – ответила, смеясь, Диана.

Генрих вновь стал серьезен.

– Ты – исключительное создание, наполовину женщина, наполовину богиня… редкое и бесценное сочетание. И этим все сказано.

Диана резко села:

– Генрих, мы совсем потеряли головы. Тебя скоро придут будить. Придворные наверняка уже собираются в залах. Нам пора прощаться.

Когда он ушел, она вновь нырнула в постель и, прежде чем погрузиться в глубокий сон, подумала: «Надо обязательно присвоить поступления от налогов на колокола и под видом борьбы с еретиками заполучить имущество, конфискованное у протестантов или захваченное у евреев».

Каждой частицей своей души Екатерина чувствовала приближение осени, благодатной поры созревания плодов и сбора богатого урожая, и чувствовала это тем острее, что сама ждала появления на свет еще одного ребенка.

В отличие от любимой, обожаемой, щедро одариваемой Дианы, вокруг которой вращался самый блестящий двор Европы, Екатерина, готовая на любые жертвы ради завоевания симпатии и любви мужа, была лишена его внимания. Она была одинока. Так ли? Может быть, она не права… Да, у короля есть любовница, но Екатерина вынашивает его детей. Только она имеет право рожать законных принцев и принцесс для Генриха. И это надо ценить и этим надо гордиться.

Вскоре после коронации Генриха в ее апартаменты бесшумно прокрался королевский шут Брюске.

Заметив подкрадывающегося к ней на четвереньках шута, Екатерина жестом повелела прервать чтение новой книги Рабле «Пантагрюэль», которая, едва увидев свет, была осуждена богословами Сорбонны. Эту книгу скорее можно было назвать «Панург», ибо беспутный друг Пантагрюэля выдвигался в ней на первый план. Екатерину особенно заинтересовал взгляд великого мыслителя и сатирика на женитьбу и на роль женщины. Вторжение шута прервало ее размышления.

– Добрый вечер, Брюске! Какими секретами хочешь на этот раз поделиться со мной?

Брюске оглянулся и, приблизившись к Екатерине, тихо пробормотал:

– Их очень много на этот раз.

Екатерина попросила чтицу и фрейлин удалиться.

– Я вижу, что вы – мой лучший друг, мадам.

– Я друг покорных и догадливых.