Дэн Сяопин - Александр Панцов Страница 78

Такого накала страстей на встрече двух лидеров социалистических стран еще не было. Ни Хрущев, ни Мао не хотели понять друг друга. Позицию китайской компартии наиболее откровенно выразил маршал Чэнь И, с 1958 года — министр иностранных дел КНР. Он заявил, что политика СССР — это приспособленчество. Хрущев вспыхнул и стал кричать:

— Ишь какой левый; смотрите, товарищ Чэнь И, пойдете налево, а можете выйти направо. Дуб тоже твердый, да ломается.

Мао поддержал Чэнь И:

— Мы… вам приклеили… ярлык — приспособленцы. Принимайте.

Хрущев:

— Не принимаем. Мы занимаем принципиальную коммунистическую позицию.

Маленькие глазки его горели:

— Почему же вы можете нас критиковать, а старший брат вас не может[?] В одной из встреч с товарищем Юдиным вы, товарищ Мао Цзэдун, очень резко критиковали КПСС, и мы эту критику приняли… Получается так, что вам можно делать нам замечания, а нам нет… Не свысока ли вы говорите с нами… Вы не терпите возражений, считаете себя ортодоксами, в этом проявляется ваше высокомерие. Чэнь И нам приклеил ярлык, причем ярлык политический. На каком основании он это сделал… Вы хотите нас подчинить себе, но у вас это не выйдет, мы тоже партия, мы идем своим путем, ни к кому не приспосабливаясь… Откажитесь от политических обвинений, иначе мы испортим отношения между нашими партиями. Мао попытался его урезонить, но Хрущева понесло.

— И если вы считаете нас приспособленцами, товарищ Чэнь И, — закричал он, — то не подавайте мне руку, я ее не приму!

Но Чэнь И и бровью не повел:

— Я также. Должен сказать, что я не боюсь вашего гнева. И тут совершенно потерявший самообладание Хрущев произнес, обращаясь к Чэнь И, что-то несуразное, но очень грубое:

— Не надо на нас плевать с маршальской высоты. Не хватит плевков. Нас не заплюешь.

Все были поражены! И Мао уже примирительно произнес:

— Чэнь И говорит о частностях, не надо обобщать. А Ван Цзясян добавил:

— Дело заключается в неправильном переводе. Чэнь И не говорил о приспособленчестве как о какой-то доктрине²⁹.

Но Хрущева уже невозможно было успокоить. Он прервал визит, улетев из Пекина на следующий день. В аэропорту перед отлетом он продолжил перебранку с Чэнь И, но Мао уже не вмешивался. Только на прощание, как будто случайно вспомнив о выпадах Хрущева в Познани по поводу «народных коммун», он сказал: «Я должен Вам кое-что разъяснить. Наши народные коммуны не создавались сверху, они результат самодеятельности масс. Мы должны были их поддержать»³⁰. Но Хрущев не хотел вникать в объяснения. Прилетев в Москву и сообщив членам Президиума о том, что произошло, он потребовал «запись бесед с китайскими друзьями не хранить в архиве, а уничтожить» ^[66]31. Раскол между вождями компартий Советского Союза и Китая стал фактом.

Упоминание о «коммунах» было всего лишь попыткой Мао «сохранить лицо». Эти кооперативы терпели крах, и «великий кормчий» отнюдь не желал вести полемику в экономической области. В споре с КПСС он уверенно чувствовал себя только в политической сфере: в вопросах международных отношений, «мирного сосуществования», «мирного перехода» и т. п.

И именно здесь Мао решил дать открытый бой Хрущеву, о котором с начала октября стал говорить как о человеке, «склонном к ревизионизму» ^[67]. «Хрущев — нехороший марксист, — заметил он в начале декабря на расширенном заседании Политбюро в Ханчжоу. — …Его мировоззрение — эмпирическое, идеологический метод — метафизика, он великодержавник и буржуазный либерал… Много раз встречаясь с Хрущевым, я замечал, что этот человек не понимает марксизма-ленинизма, его знания поверхностны, он не понимает метода классового анализа и чем-то похож на корреспондента агентства новостей: куда ветер дует, туда он легко и поворачивает». Мао говорил и о том, что Хрущев иногда несет первое, что приходит в голову, и что он «крайний субъективист-идеалист». При этом, правда, выразил надежду, что советский лидер все же исправится: «Ну а если нет, то в КПСС, возможно, найдутся силы, которые поправят его… Лет через восемь он полностью обанкротится»³². Вскоре, в январе 1960 года, в Шанхае, на новом расширенном заседании Политбюро Мао призвал начать открытую полемику с КПСС в печати³³.

Между тем Хрущев тоже не молчал. В начале февраля 1960 года на банкете по случаю заседания Политического консультативного комитета стран — участниц Варшавского договора в Москве Никита Сергеевич, сильно перебрав, стал в присутствии китайского представителя Кан Шэна ^[68] поносить Мао: «Если старик неумен, то он ничем не лучше пары рваных калош. Его надо поставить в угол, как бракованную продукцию, которая ни к чему не пригодна»³⁴.

Кан Шэн тут же передал это Мао Цзэдуну, и тот дал задание группе пропагандистов подготовить статьи против «современных советских ревизионистов», приурочив их публикацию к девяностолетию Ленина (22 апреля 1960 года). А Дэн и другие верные Председателю члены высшего руководства предложили возродить забытый, казалось бы, термин «идеи Мао Цзэдуна» — тоже, очевидно, в пику Хрущеву, желая полить бальзам на душевные раны «великого кормчего». В конце марта на одном из совещаний высших ганьбу Дэн сказал: «Внутри страны мы могли бы повсеместно говорить о „марксизме-ленинизме, идеях Мао Цзэдуна“. Таким образом эти два термина будут соединены, не будет двух вещей. Между ними мы поставим запятую, связав их воедино». И еще: «Идеи Мао Цзэдуна не только соответствуют общей истине марксизма-ленинизма, но и добавляют много нового в марксизм-ленинизм»³⁵. В защиту «идей Мао Цзэдуна» выступил и Лю Шаоци. В конце концов «великий кормчий» позволил вновь использовать этот термин в пропаганде.

Спустя месяц теоретический журнал ЦК Компартии Китая «Хунци» («Красное знамя») опубликовал резко полемическую статью «Да здравствует ленинизм!», а партийная газета «Жэньминь жибао» — не менее хлесткую передовицу «Вперед по пути великого Ленина!». Обе работы, аргументированные ссылками на Ленина, Маркса и Энгельса, разоблачали хрущевскую политику «мирного сосуществования двух систем» и его же тезис о возможности «мирного перехода от капитализма к социализму». Советский ответ был слабоват: идеологи КПСС не смогли найти весомых цитат у классиков марксизма-ленинизма для обоснования внешнеполитического курса XX съезда КПСС³⁶. Тем не менее старт открытой полемике был дан. И к концу лета 1960 года она обострилась настолько, что внимательно следившие за развитием событий члены Совета национальной безопасности США всерьез обсуждали вопрос о том, не предпримет ли Советский Союз, чтобы избавиться от Мао Цзэдуна, те же меры, как в случае с Львом Троцким³⁷.