Золотая лихорадка - Николай Задорнов Страница 77

У Егора разорвана рубаха, голова в крови. Китайцы сбились плотно и угрожающе подымали лес лопат и ломов. А мужики кидались, пытаясь вырвать кого-нибудь из их плотной массы.

— Межу не переступать! — сказал Егор Никите. — А то погоню.

— Меня?

— Тебя! — сказал Егор, взял его руками за рубаху и за ремень и поднял. — Я тебя разопну!

Толпа разошлась.

Егор велел выборным и артельным на трезвую голову собраться на другой день утром на резиденции.

… На заре первым пришел Силин и сказал, что люди отрезвели и хотят Никиту совсем выгнать.

… Наталье уже все рассказали, и она сидела на президентском табурете у окна с печальным лицом.

— Че у тебя зубы болят, кума? — спросил Тимоха.

А сыновья ее еще спали головами к железному ящику с общественным золотом. Пришел Гуран.

— Стих народ! — сказал он. — Сегодня Никита не приехал.

— А другие? — спросил Силин.

— Собрались все.

Солнце уже взошло. Егор опоясался, взял карту и вышел следом за Тимохой.

… Опять цвела сирень и пели птицы на все голоса. Где-то щелкнуло негромко.

Егор хотел сойти со ступеней крыльца, но оступился и упал, чего с ним никогда не бывало.

— Ты че это? — удивился Силин.

Егор не мог встать и, казалось, улыбался.

— Чему смеяться? — недовольно сказал Силин.

— Я не смеюсь, — прохрипел Егор. — Мне не встать…

— Ты… Боже ты мой!

Откуда-то появился перепуганный Никита.

— Кто убил? Кого?

* * *

Даже у тех, кто злобился на Егора, в голове не укладывалось, как могли убить такого сильного мужика, от которого, как им казалось, стонал весь прииск.

— Кончилась твоя власть! — говорила Наталья, когда Егор очнулся. Он лежал в той же избе, которую сам строил. Грудь его перевязана чистыми лоскутами. Взор мутен и слаб. — Повезу тебя домой, — сказала жена. Хотелось бы ей отсюда взять всех своих, но она понимала, что уж это будет бегство, позор делу мужа.

— Убили тебя, как царя! — сказал Тимоха.

— Поедем, поедем… Мама вылечит… Завтра же поедем… Правой рукой не володаешь, не сможешь управлять!

Пришел Камбала.

— Сашка, кто стрелял? — спросил Силин, сидевший в углу на корточках.

Сашка устало уселся рядом.

— Чужой! — сказал он.

— А Ваське голову не сломят? — спросил Илья.

Сашка был расстроен.

— Я найду, кто стрелял! — сказал вдруг Василий.

Сашка остро покосился на него.

— Кто в тебя стрелял, дядя Егор? — стоя перед ним на коленях, спрашивал Ильюшка.

— Не знаю… — еле-еле проговорил Егор.

— Таких много, кто мог пуститься на это дело, — сказал Федя. Он только что приехал.

— Стрелял чужой, — твердо сказал Сашка. — Надо узнать!

— Егор, — ворвался в избу Никита.

— Иди, иди! — вытолкал его Сашка.

Ночью Егор бредил. Он очнулся, когда солнце взошло. В лодке над его головой натянули парус, чтобы лучи не томили.

— Я здесь вылечусь, — чуть слышно говорил он, — стыдно уходить…

— А не стыдно тебе в могиле лежать? — возражала жена.

— Кто это? — спросил Егор.

— Твой сынок! — ласково ответила Наталья.

Чужой мальчик с испуганными глазенками сидел на корме. Федя и Алексей взялись за весла. Наталья правила. Федор оставил медведя на прииске и возвращался домой с братом.

Облака сирени на кручах, стук лопат, амбар с мукой, пекарня, Вася и Катя на берегу, Ксеня с мужем и сотни старателей, провожающих своего президента, — все поплыло у Егора перед глазами, исчезло.

Сотни лопат и ружей подымались на обоих берегах, и началась стрельба вверх. Словно люди чувствовали сейчас себя заодно со своим тяжело раненным президентом на быстро и безмолвно уходящей маленькой лодке.

— Вырастет, будет ему еще один работник! — сказал на Кузнецовской стороне Полоз, стоя в толпе.

— Мне его очень жаль! И я еще вам скажу: теперь уже не будет того порядка… — сказал часовой мастер.

Полоз саркастически улыбнулся. «Теперь можно кое-что начинать!» — подумал он.

Мимо шел Камбала и быстро глянул, так что Полоз невольно смутился. С Камбалой плелся пожилой китаец, которому во вчерашней драке выбили глаз.