58-я. Неизъятое - Анна Артемьева Страница 77

Реабилитация… Почти у всех информированных и мыслящих людей возникали сомнения, насколько она объективно и осмысленно делается. А сейчас, когда стала появляться действительно исследовательская литература со ссылками на фамилии, на факты, на цифры, на таблицы, стократно эти сомнения оправдались. Реабилитация делалась поверхностно, личные дела привозили самосвалами, за день один человек смотрел семь-восемь дел, решал семь-восемь судеб! Будет он искать вину, когда дана установка на максимальную реабилитацию?

* * *

Я собственными ушами слышал: 120 млн. было репрессировано, расстреляно, закопано. Почему никто не видит цинизма округлять до нулей? Там же судьбы людские. Правильные — неправильные, но тем не менее. И мозги-то у человека есть, хоть представить этот процесс, как это технически может быть сделано? Ляпнул один, другой списал, деньги за это платят — почему бы нет?

Государству как будто было нечего делать, чтобы самый цвет интеллигенции, самых талантливых инженеров изъять из народного хозяйства — и просто ни за что взять их и куда-то обвинять…

Мой дядя по матери отбыл 10 лет в Амдерме. Попал он… свели счеты хорошие друзья. При чем тут государство? Государство-то выяснило, что он не виноват, но это процесс долгий. Его потом реабилитировали. Он прожил 96 лет, никого не обвинял, был убежденный коммунист. Он уже лежал, с дивана не вставал, а под подушкой держал партбилет.

* * *

Что, было когда-нибудь, чтобы было государство — и не было репрессий? Не знаю такого времени. Что, сегодня нет репрессий? Весь, я бы сказал, ужас положения в том, что людям вбили в голову, что репрессии все абсолютно необоснованны. Но ведь это же чушь! Абсолютная чушь. Не считаете ли вы, что надо брать конкретно человеческую судьбу — биографию — и разобраться, что это за репрессия, чем она вызвана…

* * *

По данным 70-х годов, в Москве каждый день под машинами погибало 25–30 человек. Почему памятники репрессированным ставят, а им — нет? Их же тоже конкретные люди погубили? Человеку, который прощается с жизнью, ему малая разница, часовой в него выстрелил или шофер сбил.

* * *

Года с 89-го началась травля против всей пенитенциарной системы. Вырисовывалась такая картина, что в лагерях сидит светлая, высокодуховная публика, а охраняют ее одни чудовища. Доходило до того, что сотрудники, уезжая в отпуск, опасались появляться на улице в форме. Сотрудники государственной службы! Во Владивостоке прапорщика убили. Однажды в поезде… я в командировку ехал, в форме. А одна женщина — на свидание к сыну. «Про вас такое пишут, — говорит, — что вроде там и людей нет». Что я занимаюсь постыдным делом, мне сказали не раз, не два и не 10.

У меня дети, трое. У меня внуков шестеро. Чтобы они стыдились того дела, которому я служил… Этого я допустить никак не могу.

Медбратья-заключенные, помощники Владислава Ковалева. Конец 1950-х

СТИХИ ПУШКИНА

«1937 года издания. Они со мной, сколько себя помню, я по ним еще азбуку учил. Как придет настроение — знаешь, как открыть, но не знаешь, как закрыть. Однажды было у нас в больнице ночью убийство. В капусту зэка изрезали, 21 дырка. Вызвали меня в полночь, домой я пришел часа в два. Будешь разве спать? «Евгения Онегина» открыл — и до утра».

ЗЛАТКУС БРОНЮС 1927, ЛИТВА

В 1947 году арестован за принадлежность к литовской организации сопротивления «Железный волк». Осужден на 10 лет лагерей и пять лет поражения в правах. Отбывал срок в Норильске. Работал уборщиком, потом учетчиком, лаборантом, технологом, начальником лаборатории. Освободился в 1954 году и до 1958 года жил на спецпоселении в Иркутской области.

Живет в Вильнюсе.

ОТКРЫТКА ОТ ЛИТОВЦЕВ

Открытка, подаренная Златкусу на день рождения в лагере друзьями-литовцами. Надпись гласит: «Любовь — это цепь, которая связывает два сердца. И лучше не иметь сердца, чем в сердце любовь».

“ У нас в Вильнюсе в доме престарелых Соколов живет, ему 80 с лишним лет. Чекист. Много он наших партизан уничтожил. Сделал свою группу и от имени партизан приходил в деревни, сжигал, расстреливал, чтобы все думали, что это партизаны так делают.

Столько он людей положил — а сам живет. Обратились ко мне наши парни, у кого братьев в лесу убили. Говорят: «Наверное, надо помочь ему умереть». Я говорю: «Ребята, нельзя. Он там плохо живет. Один, никто его не вспоминает. Пусть понимает, что люди его ненавидят. Ему жизнь сейчас хуже, чем смерть».

Виталий Эммануилович Лазарянц
«Я чувствовал, что мне надо в тюрьму»

1939

Родился в Ленинграде.

7 НОЯБРЯ 1959

Во время праздничной демонстрации в Ярославле, Лазарянц, ученик 10-го класса, пронес перед трибунами самодельный плакат «Требуем вывода советских войск из Венгрии!», был арестован и отправлен в одиночную камеру в КГБ Ярославля.

Родителям посоветовали отречься от сына, когда они отказались, отца сняли с должности руководителя предприятия, мать — с поста директора школы.

1957

После семи месяцев следствия, которое Лазарянц провел в двух психиатрических больницах и нескольких тюрьмах, суд приговорил его к трем годам лагерей, которые полностью отбыл в Дубравлаге (Мордовия).

10 НОЯБРЯ 1959

Освободился.

1991

Реабилитирован.

Работал геодезистом, занимался правозащитной работой в историко-просветительском обществе «Мемориал».

Живет в Ростове.

Венгрия… Венгрия далеко… Что мне Венгрия? Это повод. Я просто хотел попасть в тюрьму. Причем не в любую, а в политическую.

* * *

Мне было 17 лет. Не хочется надумывать… обычный мальчишка бегал. Идеалист, конечно, в то время можно было быть только идеалистом. Смерть Сталина, XX съезд, разоблачения посыпались… Тут недалеко до антисоветчины.

А вообще я чувствовал, что мне надо в тюрьму. 1956 год, массовая реабилитация… Я много, десяток точно, знал тех, кто освободился. Они все были интеллигенты — в мое время таких уже не водилось. Они все подавали даме ручку, уступали место в транспорте, разговаривали грамотно, не матерились. Денег у них не было, зато взаимовыручка работала. Относились к ним все очень хорошо. Очень.