50 знаменитых самоубийц - Елена Кочемировская Страница 74

Мисима оборвал свой жизненный путь, едва преодолев рубеж в сорок пять лет, да по-другому и быть не могло – он всю жизнь был заворожен идеей ухода. Смерть как единственный способ сохранения истинной красоты манила его: даже иероглифы, составляющие его псевдоним, звучат как «Зачарованный Смертью – Дьявол».

Славу Юкио Мисиме принес не только литературный талант, но и необычный и даже скандальный образ жизни. Он дирижировал симфоническим оркестром, занимался кэндо ^[26], каратэ и тяжелой атлетикой, летал на боевом самолете, семь раз совершил кругосветное путешествие и выпустил несколько фотографических альбомов. В последние годы жизни Мисима фанатично увлекся идеей монархизма и самурайскими традициями, создал и содержал на собственные средства военизированную организацию националистического толка «Общество щита». Ироничные журналисты сразу же присвоили ей наименование «игрушечная армия капитана Мисимы»; после смерти писателя «Общество щита», члены которого оказались статистами в разыгранном Мисимой действе самоубийства, сразу же распалось.

Но как бы то ни было, Мисима в первую очередь был писателем, он творил изо дня в день на протяжении тридцати лет из отпущенных ему сорока пяти. Будучи невероятно работоспособным, он оставил после себя огромное наследие – 40 романов (пятнадцать из которых были экранизированы еще при жизни писателя), 18 пьес, сотни рассказов, новелл и публицистических эссе. Среди наиболее известных произведений писателя романы «Исповедь маски» (1949), «Шум прибоя» (1954), «Золотой Храм» (1956), «Дом Киоко» (1959), тетралогия «Море изобилия» (1966–1970). У нас, правда, они появились лишь почти четверть века спустя после смерти автора – в советское время писателя именовали не иначе как «самурайствующим фашистом», «идеологом ультраправых кругов», который «выступал за возрождение верноподданнических традиций, проповедовал фашистские идеи», а его самоубийство – «…продуктом политики милитаризации, проводимой американо-японской реакцией…». Стоит ли после этого удивляться, что произведения писателя, трижды выдвигавшегося на Нобелевскую премию по литературе, начали переводить на русский язык только сейчас?

Мисима прославился и как драматург, режиссер и актер театра и кино, его пьесы вот уже многие годы идут на всех континентах мира. Разумеется, в отечественных театрах они появились лишь в последние годы – да и невозможны были в советское время спектакли с вызывающими названиями вроде «Маркиза де Сад» и «Мой друг Гитлер». Театр Мисимы – это сочетание классической формы с неожиданным, зачастую шокирующим содержанием. В его пьесах всегда силен элемент эпатажа, провокации – и в самом их замысле, и в подборе персонажей, а особенно в обилии парадоксальных, дерзких и даже кощунственных высказываний. Виртуозное владение всеми жанрами старинной японской драмы дало Мисиме возможность вдохнуть новую жизнь в традиционные формы японского театра но, кабуки и дзерури ^[27].

Сам писатель говорил, что романы – его жены, а пьесы – любовницы, и каждый год ему необходима новая. Начиная с 1953 г., Мисима каждый год писал по большой пьесе. Для этого он снимал номер в отеле, в котором уединялся на три дня, – и пьеса была готова к постановке. Мисима всегда начинал с последней реплики последнего акта, а затем быстро и почти без исправлений записывал весь текст, который очень быстро приобретал скандальную известность.

Он был крупнейшим и самым талантливым драматургом в истории современного японского театра. И не только театра – мало найдется драматургов и режиссеров, которые так детально, действие за действием, продумают, поставят и сыграют свою жизнь. Мисима построил свою жизнь по законам собственных пьес: сочинил последнюю реплику, впечатляющий и дерзкий финал – коллективное самоубийство, а потом подчинил ему все свои поступки.

Вильям Шекспир говорил: «Вся жизнь – театр, и люди в нем актеры», но, пожалуй, не найдется второго писателя, который бы воспринял эти слова настолько буквально. «…Все говорят, что жизнь – сцена. Но для большинства людей это не становится навязчивой идеей, а если и становится, то не в таком раннем возрасте, как у меня. Когда кончилось мое детство, я уже был твердо убежден в непреложности этой истины и намеревался сыграть отведенную мне роль, ни за что не обнаруживая своей настоящей сути», – произносит Мисима устами персонажа романа «Исповедь маски».

Главной – и чуть ли не единственной – темой, по-настоящему волнующей Мисиму, было тождество Красоты и Смерти. Именно этому посвящены все романы и рассказы Юкио Мисимы (за исключением романа «Шум прибоя» – светлой романтической истории о первой любви юноши-рыбака и девушки-ныряльщицы; да и тот, по собственному признанию Мисимы, был лишь насмешкой, автор хотел разыграть читателей). В общем, получается, что единственное, к чему он по-настоящему стремился всю жизнь, – это смерть, причем красивая смерть.

Предсмертная записка Мисимы гласила: «Жизнь человеческая ограничена, но я хотел бы жить вечно». Вечная жизнь дорогого стоит, но Мисиме в его 45 лет было чем платить за право стать легендой, у него была слава, бурное прошлое, богатство, совершенное тело, семья, ученики. Писатель, превозносивший добровольный уход из жизни, не мог умереть естественным образом. Это было бы нелепо и смешно, а для истинного японца, который к тому же объявил себя поборником самурайского кодекса чести, нет ничего более унизительного, чем дать своими действиями повод для насмешек.

Родился Кимитакэ Хираока (настоящее имя Юкио Мисимы) в 1925 г. в семье государственного чиновника. Кимитакэ был странным ребенком, да это и неудивительно – он рос в совершенно ненормальных условиях. Семи недель от роду его забрала к себе тяжелобольная бабушка, властная и истеричная женщина. До двенадцати лет мальчик жил с ней в одной комнате, оторванный от сверстников (ему запрещалось гулять и играть). Он почти не видел родителей, младших брата и сестру. В общем, Юкио рос очень скрытным, очень молчаливым, погруженным в собственные фантазии мальчиком.

Фантазии у него были довольно странными для ребенка (если, конечно, забыть о том, в каких условиях он рос). В них постоянно фигурировали кровь и смерть, прекрасных принцев рвали на куски свирепые драконы: «…Огромное наслаждение доставляло мне воображать, будто я погибаю в сражении или становлюсь жертвой убийц. И в то же время я панически боялся смерти. Бывало, доведу горничную до слез своими капризами, а на следующее утро смотрю – она как ни в чем не бывало подает мне с улыбкой чай. Я видел в этой улыбке скрытую угрозу, дьявольскую гримасу уверенности в победе надо мной. И я убеждал себя, что горничная из мести замыслила меня отравить. Волны ужаса раздували мне грудь. Я не сомневался, что в чае отрава, и ни за что на свете не притронулся бы к нему…»

В шесть лет по протекции своего деда, бывшего губернатора Южного Сахалина, он поступает в привилегированную школу Гакусюин, где учатся дети из знатных семей, в том числе из императорской. Через тринадцать лет заканчивает ее первым учеником своего выпуска. В 1944 г. его, отличника, вместе с другими приглашают в императорский дворец, и император Японии Хирохито вручает ему часы.