Лексика русской разведки. История разведки в терминах - Михаил Алексеев Страница 73

В это время начинал складываться первый компонент зарубежных (стратегических) сил военной разведки, действовавший в мирное время. Это были участники военно-ученых экспедиций, направляемые в приграничные районы России и территории сопредельных государств с целью сбора разведывательной информации (пока еще и не в полном объеме).

Военно-ученые экспедиции командировались на Средний (особенно в Среднюю Азию) и Дальний Восток. Участникам экспедиций предстояло исследовать не только территории сопредельных государств, но и собственные территории, за счет которых происходило приращение Российской империи. Эти неисследованные территории могли стать вероятным театром военных действий. Участники экспедиций собирали географический, статистический и этнографический материал, проводили топографическую съемку местности, осуществляли геодезические работы и барометрическую нивелировку, составляли астрономические каталоги местностей. Эти исследования формировали научные кадры, появлялись военные востоковеды, чаще всего это были офицеры квартирмейстерской части, вносившие значительный вклад в изучение окраинных областей России и прилегавших к ней территорий, включая сведения о вооруженных силах сопредельных государств. Разведывательная информация, собираемая в ходе таких экспедиций, представляла собой материал «военно-географического» характера. В последующем эта информация получит название «военно-статистические сведения». Но в XVIII — начале XIX в. еще не существовало перечня тех «военно-географических» (т. е. разведывательных) данных, которые подлежали сбору в сопредельных государствах ^[562].

Нарастание военной угрозы, вызванной проводимыми Францией с 1799 г. войнами, значительно расширившими территорию Французской республики и поставившими в зависимость от нее большинство государств Западной и Центральной Европы, приводит к возникновению в России единой централизованной структуры военной агентурной разведки.

Грядущая война ни по своим масштабам, ни по количеству участников и привлекаемых сил и средств, ни по преследуемым целям не могла идти ни в какое сравнение с ведущимися русско-персидской (1804–1813 гг.), русско-турецкой (1806–1812 гг.) и завершившейся русско-шведской (1808–1809 гг.) войнами. Обеспечение русской армии разведывательной информацией о потенциальном противнике стало настоятельной необходимостью.

Первые энергичные шаги для регулярного поступления разведывательной информации из-за рубежа были предприняты военным министром А. А. Аракчеевым (13.01.1808 г. — 01.01.1810 г.). Во главе дипломатических представительств России в европейские страны назначаются лица генеральских званий, имевшие немалый опыт воинской службы; подобная практика существовала и ранее, но в меньших масштабах. В начале 1808 г., по требованию Аракчеева, был переведен в Министерство иностранных дел «с оставлением в звании генерал-лейтенант» Х. А. Ливен, позже в МИД были назначены генерал-лейтенант П. А. Шувалов и генерал-майор Н. Г. Репнин, которые сразу же были откомандированы на должности послов и посланников в западноевропейские страны — в Берлин, Вену и Мадрид соответственно. В конце 1809 г. послом в Швецию был назначен бывший генерал-квартирмейстер Свиты П. К. Сухтелен. К этому времени с 1802 г. на посту чрезвычайного посланника и полномочного министра в Дрездене (Саксония) находился генерал-лейтенант В. В. Ханыков ^[563]. Подобные назначения были не случайны, они способствовали организации сбора разведывательной информации о вооруженных силах Франции и ее сателлитов.

Новая страница в активной подготовке русской армии к возможной войне с Францией была открыта генералом от инфантерии Михаилом Богдановичем Барклаем де Толли ^[564], талантливым военачальником, занимавшим пост военного министра с 20.01.1810 г. по 24.08. 1812 г.

Анализ Барклаем де Толли качества донесений глав дипломатических миссий России привел к неутешительному выводу: эти донесения «недостаточно обращали внимания на всё, относившееся до военных приготовлений в Европе» ^[565]. Те же сведения, «которые доходили дипломатическим путем до канцлера Н. П. Румянцева, не всегда сообщались военному министерству». «Я должен по истине признаться, что департамент военный в сих сокровищах весьма скуден, — писал военный министр о качестве разведывательных сведений о Франции и завоеванных ею странах графу Х. А. Ливену, посланнику России в Пруссии» ^[566].

С целью получения сведений военного характера Барклай де Толли, «с высочайшего соизволения» императора Александра I, впервые от имени военного ведомства поставил конкретные разведывательные задачи послам в целом ряде западноевропейских стран. 26 августа 1810 г. Барклай де Толли в письме к посланнику России в Пруссии Ливену «с твердым упованием на достоинства вашего сиятельства и готовность соучаствовать в пользу службы» дал развернутый перечень разведывательных сведений, подлежащий добыванию ^[567]. В частности, исходя из посылки, что «Пруссия и ее соседние державы [в том числе, Франция] в взаимных между собою отношениях заключают все виды нашего внимания», военный министр выразил интерес своего ведомства вполучении данных «о числе войск, особенно в каждой державе, об устройстве, образовании и вооружении их и расположении по квартирам… о состоянии крепостей, способностях и достоинствах лучших генералов и расположении духа войск».

Для М. Б. Барклая де Толли представляли интерес и другие сведения о военном потенциале иностранных государств. Он указывал, что «не менее еще желательно достаточное иметь известие о числе, благосостоянии, характере и духе народа, о местоположениях и произведениях земли, о внутренних источниках сей империи или средствах к продолжению войны». В обращении к Ливену он подчеркивал, что «настоящее ваше пребывание открывает удобный случай доставать секретные сочинения и планы».

С просьбой содействовать в добывании разведывательных сведений Барклай де Толли во второй половине 1810 г. обратился к главам дипломатических представительств: в Австрии — к графу П. А. Шувалову, в Саксонии — к генерал-лейтенанту В. В. Ханыкову, в Баварии — к князю И. И. Барятинскому, в Швеции — к П. К. фон-Сухтелену и во Франции — к князю А. Б. Куракину (с октября 1807 г. по октябрь 1808 г. послом во Франции был генерал-лейтенант Петр Александрович Толстой). И Шувалов, и Барятинский, и Толстой до перехода на дипломатическую службу имели опыт участия в боевых действиях.