Мир на краю бездны. От глобального кризиса к мировой войне. 1929-1941 годы - Александр Шубин Страница 73

Отсюда — поразительная политика Блюма в отношении «братской» Испанской республики. 25 июля французское правительство ввело запрет на экспорт военных материалов в Испанию. Это решение было принято в отношении законного правительства, которое, к тому же, возглавлялось теми же партиями, что и во Франции. Так начался следующий этап «умиротворения», известный как «невмешательство» в Испании. И начали его французские социалисты.

Испанский вопрос вышел на первый план французской политики. Помогать испанцам означало рисковать столкновением с Германией, отказаться от «умиротворения», сближаться с СССР, готовиться к войне. Отток капитала неизбежно усилился бы. Правительству пришлось бы вмешиваться в отношения собственности, возможно — по испанскому образцу. «Блюм опасался, что активная поддержка Испанской республики будет способствовать радикализации политической обстановки в самой Франции, в результате чего социалистам придется уступить руководящую роль компартии, которая особенно решительно требовала оказания помощи законному испанскому правительству» ^[361].

Эта моральная капитуляция перед лицом фашизма, активно боровшегося против Испанской республики, разложила французский «Народный фронт» сильнее, чем экономические проблемы. Стало ясно, что французский «Народный фронт» не готов к более глубоким преобразованиям и, следовательно, не имеет перспективы. Дальше можно было только отступать.

В результате Блюму пришлось бесславно уступить власть либеральным партиям, а сторонники «Народного фронта» были деморализованы. С момента начала «невмешательства», а не после «паузы» Блюма, начинается агония «Народного фронта» во Франции.

После отставки Блюма была предпринята попытка возродить «Народный фронт» снизу. По инициативе коммунистов и Амстердам-Плейель (во Франции — «Мир и свобода») началось создание сети комитетов Народного фронта, в которые люди объединялись независимо от партийной принадлежности. Это было возвращением к тактике «единого фронта снизу» на новой основе. Коммунисты и их союзники стремились захватить раскрученное (хотя и неофициальное) название блока, создать сверхпартию с коммунистическим ядром, которая сможет победить на выборах и оттенить от власти нерешительных социалистов и радикалов. Лидеры СФИО и радикалов тут же «раскусили» этот замысел. Национальный комитет Народного объединения («Народного фронта») заявил, что не признает комитеты Народного фронта своими. Бюро СФИО официально заявило, что Народное объединение «не является ни партией, ни суперпартией» ^[362]. Поэтому нельзя проводить создание его низовых структур с индивидуальным членством и выборами органов, которые могут подменить партийные структуры.

Создание сети организаций, поддерживающих Народный фронт, имело бы большое значение, если бы правительство продолжало все более глубокие социальные реформы и сознательно опирались на эту систему, признавало бы эти организации своими и имело бы в своем составе их представителей, в том числе коммунистов. Однако правительство опиралось на партийные структуры, прежде всего социалистов и радикалов.

После Блюма Народный фронт превратился в антифашистскую коалицию, которая стала выполнять уже не реформистскую, а консервативную функцию: Народный фронт отказался от дальнейших преобразований и теперь должен был защищать достигнутое. Но при этом либеральное крыло коалиции — радикалы — взяли курс на постепенный отказ и от достигнутых социальных гарантий.

Как нельзя более кстати для либералов в дело вмешались левые экстремисты. 11 сентября 1937 г. «Тайный комитет революционного действия», известный также как «Кагуль» (балахон), организовал взрывы в зданиях Всеобщей конфедерации французских предпринимателей и Объединения предпринимателей обрабатывающей промышленности. Как всегда, леворадикальные террористы вызвали своими действиями результат, обратный ожидаемому. Усилив ощущение нестабильности и левой угрозы, терракты позволили правым политикам усилить нажим на наследие «Народного фронта».

19 сентября Шотан заявил, что 40 часовой рабочий день может применяться, только если для этого есть условия. 2 октября в так называемой декларации Рамбуйе правительство официально ограничило закон о социальных гарантиях, обусловив его задачами подъема производства.

Некоторые надежды сторонники «Народного фронта» возлагали на второе правительство Блюма, которое пришло к власти в марте 1938 г. Но Блюм «наступил на те же грабли», что и в 1937 г. — потребовал «чрезвычайные полномочия», получил отказ и подал в отставку. 10 апреля к власти пришло правительство Даладье, в котором уже не было социалистов. Даладье опирался не на «Народное объединение», а на правый центр. На первый план его политики вышли внешнеполитические задачи, связанные с «умиротворением».

На всякий случай Даладье считал возможным готовиться и к войне, и в первую очередь — за счет отказа от социальных завоеваний «Народного фронта». В августе правительство приняло чрезвычайные декреты, которые ограничивали социальные гарантии. Даладье ввел 48 часовую неделю на предприятиях военной промышленности. Премьер требовал «вернуть Францию на работу». Но две недели отпуска и 40-часовая рабочая неделя отвлекали французов от работы меньше, чем хроническая безработица.

В октябре 1938 г. из-за участия Даладье в Мюнхенском сговоре парламентский блок «Народное объединение» распался окончательно. Коммунисты резко осудили Даладье. Радикалы потребовали исключения коммунистов из национального комитета «Народного объединения», а когда коммунисты не ушли — вышли сами. После этого «Народный фронт» сохранялся как неустойчивая коалиция социалистов и коммунистов, опирающаяся на комитеты «Народного фронта», созданные «Миром и свободой», то есть под контролем коммунистов. В ноябре прошла конференция движения «Мир и свобода», в которое входили комитеты Народного фронта. Их участники проводили аналогии между комитетами Народного фронта и клубами времен Великой французской революции. При случае они были готовы претендовать на власть. Но случая не представилось — либеральный режим стабилизировался перед лицом внешней угрозы.

13 ноября Даладье принял вторую порцию чрезвычайных декретов, которые еще сильнее урезали социальные завоевания «Народного фронта». После этого в оппозицию правительству перешли и социалисты. Однако попытка комитетов Народного фронта организовать забастовки протеста провалились — рабочие массы устали от затяжного экономического кризиса, гражданская и социальная активность упала. Митинги «Мира и свободы», проводившиеся от имени Народного фронта, уже не влияли на политическую ситуацию. Страна боролась с финансовым кризисом, правительство изо всех сил пыталось оттянуть столкновение с Гитлером.

Но, несмотря на упадок движения Народного фронта, его костяк не исчез — после разгрома Франции Германией в 1940 г. он ушел в движение Сопротивления. Народный фронт в итоге способствовал укреплению гражданского общества Франции, что будет иметь далеко идущие последствия во время войны и после нее. Его завоевания были восстановлены после войны в полном объеме и положили начало социальному государству во Франции.