Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку - Валерий Киселев Страница 73

Когда в разведроте брали пленных, мы с ними устраивали спарринги. Оттачивали свое мастерство рукопашного боя. Они были всякие – и быки, и доходяги. И у нас были разные весовые категории. Смотришь, кто поздоровей – берешь его, прикидываешь, стоит ли с ним биться. Разведчик должен был биться всегда в боксерских перчатках, а пленный – без них, чтобы ты получал удары сильнее. Это Якуба такое новшество ввел, он и перчатки с собой взял в Чечню. Привезешь пленного ночью – куда его? В яму запихнешь. Утром придут из роты: «Пленные есть?» – «Да, вон двое…» – «Доставай. Вроде ничего». Такие бои не поощрялись, если бы в штабе полка узнали, по башке бы надавали за такой ринг с пленными.

«Плакал, скулил…»

Глеб Н., командир взвода разведроты полка, старший сержант:

– Помню, что в саперной роте была дедовщина. Даже среди контрактников.

Ямы для провинившихся были, но меньше, чем в первую кампанию, по разговорам бывалых. Кого-то за бухло туда сажали… Случались и ЧП. Одна БМП поехала за водкой и провалилась на блиндаж. Кто-то погиб. Один парень из батальонной разведки перед самым дембелем стал показывать молодому, как ногами перезаряжать автомат. Показал – пуля себе в лоб…

Танкисты на танке за водкой поехали. Рубля не хватило, водки им не дали поэтому, и они прямой наводкой – в ларек…

Был случай, что майор из строевой части продал боевикам адреса сорока разведчиков за пять ящиков водки. Брали его мы, мы его и пытали. И допрашивали мы, «фэбос» (сотрудник ФСБ. – Авт.) полковой присутствовал. Майор – помню его в лицо прекрасно. Видно, что выпить не дурак. Плакал, скулил… С ним конкретно разбирался полковник Юдин. Мы ездили на этот адрес, куда он слил информацию, взяли там «чехов». Информации от них было очень много, этот майор им сливал ее постоянно. А когда взяли «чехов» с адресом, мы только начали их допрашивать, приехали «фэбосы» и их увезли на вертолете.

«Фэбосы» у нас менялись то и дело. Помню – идем, стоит их «шестерка» без номеров, рядом четверо наших «фэбосов» полковых, в затылках – дырки. Их отстреливали, как-то вычисляли: нередко у них были дешевые понты. Наши ездили на белой «шестерке» без номеров, двое, и два солдата охраны. Все чеченцы эту «шестерку» знали. Судя по тому, что убиты в затылок – взяли их по-глупому, без сопротивления. Возможно, ехали на какие-нибудь переговоры.

«Родные пять месяцев не в курсе, где я…»

Александр «Оккупант», сапер инженерно-саперной роты полка, сержант контрактной службы:

– Летом поехали на полковое ВМГ, в какой-то поселок, где была рыбная ферма или совхоз. Пока разбивали КНП, разведка глушила гранатами мелкую рыбешку. Наконец-то, все подготовив, пошли и мы посмотреть, что за рыба и пруды. Там еще вагончик стоял, где сторожа живут. Посмотрели, прикольно. Взяли от «саушки» снарядик (в «Урале» одно время возили на всякий случай). Снарядили его 75-граммовой шашкой вместо взрывателя и поставили замедлитель на 50 секунд. Разделись с Эмилем из Орла, отплыли немного и на дно установили этот снаряд вертикально. Дернули замедлитель и погребли на берег. Секунд 20–25 еще ждали за бугром с ребятами, потом как рванет – фонтан метров на тридцать вверх. Рыбу собрали в два мешка из-под сахара и в ящик от гранат.

А помните, как САУ в артухе рванула? Забыли? А как поехали со вторым батальоном, и между Танги и Ярусами в нашей колонне БМП подорвалась, 15-я или 16-я по счету. Тогда Булавинцев, Бай и я с ребятами на первой ехали, с флагом. Там еще ребята погибли, а мы Танги обстреляли и в Урус ворвались со стороны гор и покатались тогда, в темноте чуть воина не потеряли. Тогда еще чеченцев без документов набрали, уж не помню сколько.

А у кого на зенитке было написано: «Разгоню любой сходняк!»… Да, всякое бывало…

Как-то орловские ребята собирались на дембель, и за день-три посылают на проверку дороги, как обычно, до Алхан-Юрта. Эмиля тогда чуть не взорвали на мосту, а эту школу, что слева была, когда колонну обстреляли, вообще снести надо было: оттуда иногда постреливали. Я потом у Розы спросил, чтобы она у местных послушала разговоры. Она сказала, что тогда тренировались щенки лет по 16–18. А тебя, Эмиль, чуть не прибили перед домом твои же единоверцы…

Помню, как один раз летом с колонной в Ханкалу ездили. Там еще говорили, что если трофей телевизионщикам дать, то они разрешат домой по спутнику позвонить. У меня с весны ножик был трофейный. Думаю, дай схожу, а то мои родные пять месяцев не в курсе, где я. Ребятам говорю: «Пойдем домой звонить». Моя сестра на телевидении работает. Приходим к телевизионщикам, говорю: «Здорово, славяне! Дайте домой звякнуть, а я вам за это ножичек красивый». Они не разрешили. Думаю: «Ну и хрен с ним». Поворачиваюсь к ним и спрашиваю: «Кто из вас в ближайшее время в Москву поедет, в студию?» Один откликнулся. «Передай привет моей сестре, она там работает». И пошел к «бэхам». Меня старший окликнул: «Как сестру зовут?» Я сказал. Он мне: «Иди, звони». Тогда все, кто с нами был, все позвонили. А ножик все-таки он забрал. Я ему еще осенью, когда на базе встретил, четки подарил черные, крупные, на 99 шаров.

Один раз за Рошни-Чу залегли в засаду с разведкой на ночь. Ночь прошла, стали собираться. У меня всегда с собой все принадлежности в квадратном рюкзаке были, и на этот раз я тоже МОНку поставил с фланга на провода с тычком. Сидим с Романом, собираемся, один парень из нового пополнения отлить пошел, и аккурат в то место, где МОНка стояла. Я ее снял, и потому в кустах провода лежали с электрическим детонатором. А у меня бухта и тычек. Льет паренек себе спокойно, я Роме говорю: «Смотри на своего», и по тычку хлоп рукой. Там в кустах взрыватель от МОНки и сработал. Пацан к нам бежит, кричит: «Там в меня стреляли!» – «Ну да, там всегда чеченцы в зассанцев стреляют». Похохотали все вдоволь.

На хребты гоняли нефтяников ловить. Ребята поймали двоих-троих чеченцев даже на трактор. Командир полка подполковник Рыжков тогда многих отблагодарил. О командирах могу только хорошее сказать. И Юдин, и Рыжков – отличные офицеры. Да и вообще все молодцы, кто не забздел на деле.

Я же сам два раза в яме посидел. Плохо себя вел, наверное.

«Свои! Не стреляйте!»

– Как я попал в яму… Нас, троих «кротов» – меня, Старого и Эмиля, – придали двум взводам пехоты и на ночь отправили в засаду между Урусом и Алхан-Юртом. Там летом Тверской, а потом Ярославский ОМОН на блоке стоял. Менты – все такие боевые, у них комендантский час с двадцати двух до пяти утра. Мы втроем заняли левый фланг у дороги в арыке (он там мелкий и широкий) ближе к Алхан-Юрту. Один взвод прикрывал тыл, второй на правом фланге к Урусу, страхуем, если прорыв. До блокпоста метров 200–150. Если что, то отойдем туда.

Смотрим, со стороны Уруса фары летят. У нас был целый ящик МОНок, специально со склада взял. Одну поставили от себя к блоку на дорогу наискосок. Фары пролетают пехоту у дороги на Урус и летят к нам. Мы на расслабоне, ну кто же знал, что такое случится… Обменялись они с пехотой очередями и – мимо нас. Я просто обалдел. Первым пролетел БТР и два-три автобуса, тупомордые, без знаков, по всему предгорью такие ездят. В мозгу промелькнуло: «Откуда у боевиков БТР?» Хватаю свой «карамультук» (7,62 и БЗэшки, всегда у разведки брал) и по второму, третьему автобусам, как на срочке учили, три короткие по два патрона. И залегли. Автобусы все на блоке тормознули, там паника началась. Они как врубили все прожектора – подсветка, как карнавал. А БТР вернулся, стал прямо перед нами ездить и из пулемета поливать поле сзади нас, деревца и кусты, где мы втроем валялись. Такой бой начался… Мало того, те, кто на БТР сидел, залегли напротив, в арыке. Если бы эти мудаки в атаку на нас пошли, я бы МОНку взорвал без зазрения совести. Стал орать во всю глотку: «Свои! Не стреляйте!» Сам себя не слышал, глотку сорвал. Земля трясется, гильзы по асфальту бряцают, «ВОГи» от этих «супербойцов» с той стороны дороги у нас над головами вверху хлопают, а осколки вниз падают. Никогда не забуду эти минуты… Только Старый перескочил метра на два-три к нам с Эмилем, как рядом с ним что-то хлопнуло красным. Как его не прибили – не знаю… БТР пострелял, и наконец уехал. Я на спину переворачиваюсь. Автомат между ног, думаю: «Если какой умник вылезет – полбашки снесу, я жить хочу». БТР уехал к блокпосту, оттуда развернули цепь, БТР по центру, на нем тоже фару-искалку врубили и поперли между дорогой и рекой. Из кустов треск, «калымет» перекидываю, думаю: «Что за герой?» А нам оттуда кричат: «“Кроты! Кроты!”, Сахара-десять, не стреляйте!» Я расслабился.