Приватизация по Чубайсу. Ваучерная афера. Расстрел парламента - Сергей Полозков Страница 71

Из гостиницы раздается дружный залп, люди шарахаются в стороны. Я оказался в этот момент на подиуме для машин около гостиницы. Чуть-чуть пригнувшись, вижу, как из здания в переулок выбегают солдаты с гранатометами и автоматами. Они бегут к автомобилям, стоящим около американского посольства. Какой-то маленький мужичонка пытается отнять у мальчишки-солдата гранатомет. Оба бледные, как смерть. Бегу к ним, но меня опережает депутат Федосеев, он отрывает мужичка от парнишки, а тот бьет Федосеева в зубы. Со словами «Провокатор!», — Федосеев отвечает ему тем же и мужичонка валится с ног.

Впереди вижу Игоря Муравьева, который помогает солдатам погрузить раненого в машину. Лица у солдат растерянные. Шлются проклятия снайперам. Стреляют из каких-то спецвинтовок для которых не препятствие ни каски ни бронежилеты (Ясно, что у защитников «Белого Дома» таких винтовок быть не могло). Причем стреляют и по милиции, и по демонстрантам, явно желая натравить стороны друг на друга.

Удивляет поспешность ухода войск и милиции от мэрии и Белого Дома. Они спешно уезжают, бросая машины и другую технику. Уходя, они оставили перед входом в здание бензовоз и открыли его. Малейшая искра и начнется пожар. Пострадали бы сотни людей, а затем все было бы списано на «мятежников», как потом нас называли.

Зашли в здание мэрии, какой-то человек в военной униформе потребовал документы, мы предъявили удостоверения и сказали, что необходимо срочно организовать охрану помещения. Среди матрасов, оставленных солдатами, стояли шикарные иномарки, видимо до начала событий здесь была их выставка продажа.

Оцепление выставили и вовремя, потому, что какие-то темные личности пытались проникнуть через разбитые окна в здание и их быстро выдворили.

Возвращаемся в Белый Дом, там идет заседание съезда, проносится слух о том, что демонстранты во главе с Макашевым взяли Останкино. Взволнованные, прибегаем к Руцкому.

«Александр Владимирович! Почему Макашов? Он же крайний, он же такого там натворит», — говорю я Руцкому. Срочно набрасываем воззвание, от имени и.о. Президента России Руцкого, нам выписывают мандаты, и мы бросаемся на поиски автомобиля, чтобы ехать в Останкино. Это оказалось не так-то просто. Носимся по подвалам здания, машины стоят, но за заграждениями, под замками. Мимоходом заскакиваем на заседание, у меня грязные руки и, наверное, очень ошалелый вид. Обнимаемся с Володей Махановым — в зале настроение приподнятое. Наконец-то мы находим какой-то грузовик из опоздавших в Останкино (видимо один из тех, про которые так много впоследствии говорили как о специальной приманке), забираемся в него, народу в нем битком, проехав 10 метров, он безнадежно глохнет.

Я, Головин и Муравьев решаем ехать на метро, с нами увязывается еще какой-то корреспондент. От метро ВДНХ до телецентра минут 20 ходьбы пешком, троллейбусы, похоже, не ходят. Двигаемся пешком. Народ стекается потихоньку к зданию радиотелецентра. Темнеет. Окна радиоцентра зашторены черной материей, при освещении фонариками явно видны силуэты спецназовцев. Здесь, в отличие от мэрии, никто никуда не убегает. По мегафону работников телецентра призывают дать возможность сказать народу правду. Люди скандируют: «Крысы, выходите!».

Подходим с Игорем к одному из говорящих в мегафон, предъявляем депутатские удостоверения, объясняем про воззвание Руцкого, про необходимость мирного и спокойного тона. Он недоверчиво их рассматривает, потом говорит: «Давайте воззвание». Я отхожу к Головину, который стоит ближе к зданию и у которого бумага с текстом обращения. В этот момент раздается взрыв, как потом говорили, из гранатомета, который был в руках одного из демонстрантов [65]. Тотчас же по толпе, по невооруженным людям (С автоматом я сам видел нескольких человек) открывается ураганный огонь.

Уже темно, трассирующие пули хорошо видны и всем ясно, что это не холостые выстрелы. Отчетливо помню истошный крик женщин, бегущих вдоль здания людей, как в замедленной кинопленке. Нас с Андреем выручает то, что мы оказались в мертвой зоне достаточно близко от здания, и я начинаю медленно ретироваться вдоль него в сторону. В этот момент открывается огонь из соседнего здания. Я бегом выскакиваю из опасной зоны.

Игорю Муравьеву, как потом он нам рассказал, пришлось гораздо хуже. Он, оставшись рядом с человеком с мегафоном, оказался в самом эпицентре стрельбы. Армейская привычка сработала (Он отслужил 2 года офицером в ГДР), и он тотчас же упал на землю. Ему прострелили сапог и пробили куртку на животе. Как его не задело, остается только догадываться.

В зону, более-менее не опасную для огня, стали прибывать раненые. Погрузили одного, другого, ранения в голову и в живот. Депутат Мандрыгин подъехал на своей «Волге». Он врач, ему стали грузить раненого в машину, но в этот момент подъехала скорая и забрала от нас этого грузного и по всему уже безнадежного парня.

Вдруг из-за поворота появились бронетранспортеры и начали поливать огнем все, что ни попадалось им на пути, в том числе и останкинский пруд и примыкающий к нему парк. Мой хороший знакомый, который приехал на машине в Останкино, чтобы забрать наши с Володей Махановым семьи (Депутатский дом в 300 метрах от телевизионной башни), отчетливо слышал и видел трассеры пуль над дорогой, по которой он их отвозил.

Мы уезжали в Белый Дом от Останкино с горьким чувством, понимая, что это ловушка, в которую мы по своей наивности, недооценивая коварство противника, попались.

Действительно, уже упоминавшиеся автомобили беспрепятственно пропустили в Останкино, причем, как подчеркивают многие свидетели, подразделения «Витязя» добирались в Останкино одновременно с этими автомобилями, но на все предложения пресечь их продвижение руководство отвечало им отказом. То есть Президентской стороне как воздух нужен был инцидент именно в Останкино.

После начала бойни, на обратном пути, мы видели, как такой грузовик уже без всяких церемоний был остановлен милицией, шофера положили на асфальт и начали бить сапогами. Мандрыгин остановился, но нам в ультимативной форме приказали ехать мимо…

Мы уехали, а в Останкино стрельба продолжалась еще несколько часов. БТРы и засевший в обоих зданиях «Витязь» расстреливали всех, кто просто проходил мимо, залег в ложбине пруда, перепугавшись стрельбы. Без предупреждения расстреляли демонстрацию, которая шла пешком от Белого Дома и через 2 часа подошла к Останкино.

БТРы вели себя вообще странно, стреляя и по зданиям, и по прохожим, и по окружающим домам. У Игоря Муравьева следы от пуль нашлись не только в одежде, но и в балконной двери. Я уже говорил, что наш дом рядом и пули долетали и туда.

Какое-то безумие овладело спецподразделениями или их кто-то постоянно провоцировал. Все «штурмующие», среди которых почти не было людей с оружием, рассеялись сразу же, как началась стрельба. Однако витязевцы палили по всему, что передвигалось в течение нескольких часов.