Осторожно, история! Мифы и легенды нашей страны - Владимир Рыжков Страница 7

Положение ухудшалось, и Тараки все чаще просил ввести войска. Кроме того, он чувствовал, что Амин лишает его власти, и в сентябре 79-го, когда летал на Кубу — там была встреча руководителей неприсоединившихся государств, — через советского посла Виталия Воротникова обратился с настоятельной просьбой принять его в Москве. Потом прилетел в Москву, вновь обратился с просьбой о вводе войск и жаловался на Амина. И здесь ему председатель КГБ Андропов сказал, чтобы насчет Амина Тараки не беспокоился — когда он вернется в Кабул, Амина там уже не будет, поскольку советские спецслужбы планируют его убрать. Однако вскоре после возвращения в Кабул Тараки был смещен и убит Амином.

Амина пытались убить в общей сложности пять раз — и пока он был заместителем Тараки, и когда он стал главой признанного СССР государства. Однажды снайперы пытались его застрелить, но кавалькада машин шла очень быстро. Потом два раза пытались отравить. Один раз стакан с кока-колой выпил его родственник, руководитель Службы безопасности, но не умер — его вывезли в Советский Союз и спасли, потом посадили в Лефортово — уже когда Амина убили, потом вернули назад в Кабул, где его и убили. Второй раз Амина отравили в тот день, когда был штурм его дворца. Амин позвонил советскому послу, которого не поставили в известность об операции, и тот прислал двух врачей, которые того и откачали. Во время штурма один из этих врачей погиб. Тогда же был наконец убит и Амин — с пятого раза.

Поэтому когда Андропов пообещал Тараки после встречи с Брежневым, что Амина уже не будет, того ждало огромное разочарование — первая попытка не удалась, и в аэропорту его как ни в чем не бывало встретил Амин.

Дальше события, с сентября по декабрь, развивались очень быстро. Тараки обещали поддержку, но убить Амина не сумели, тогда он попытался сделать это сам. По его просьбе советский посол пригласил того в Президентский дворец, там открыли стрельбу, но не попали. Тогда Тараки приказал войскам захватить Амина, но кабульский гарнизон не подчинился. У Тараки оставалась единственная возможность — поднять вертолеты и разбомбить здание, где находился Амин. Но советские военные не дали вертолетов, потому что в здании, где сидел Амин, находились наши офицеры. В итоге власть перешла к Амину, он арестовал Тараки и стал руководителем государства, правительства, партии, всего революционного совета — то есть хозяином страны. И советское руководство его признало, хотя и поинтересовалось судьбой Тараки. Амин ответил — все в порядке, пусть тот отдохнет, после чего Тараки по его приказу задушили.

Это стало последней каплей, поскольку получилось, что Брежнев принял Тараки, обещал ему поддержку, а после этого того просто свергли и убили. Для Брежнева это было личное оскорбление, которое склонило его к готовности принять то решение, которое ему предлагали специальные службы — то есть все-таки избавиться от Амина и поставить там надежного, верного человека, с которым спецслужбы давно работали и которого хорошо знали. Таким человеком был Бабрак Кармаль, и в СССР были уверены, что его приход к власти будет на пользу революции, Афганистану и СССР.

Никаких сомнений в дееспособности Брежнева на тот момент, конечно, нет. Он был вполне адекватен. Но одновременно он был тяжело больным человеком, болезни отвлекали его, суживали кругозор, и ему не хотелось вникать в тонкости проблем, хотелось только побыстрее все закончить. Заседания Политбюро порой продолжались несколько минут: он зачитывал — есть такой вопрос, есть такой проект решения — все согласны? Согласны. На этом заседания и заканчивались. В четверг он уже уезжал на дачу, чтобы ничем не заниматься. Он был человеком, потерявшим интерес к жизни, к работе, к политике, ко всему. Поэтому и решение о вводе войск в Афганистан было принято точно так же, как все остальные — ему предложили вариант, и все вроде бы его поддержали.

Несколько членов Политбюро приехали к нему на дачу — Д. Устинов, Ю. Андропов, А. Громыко, К. Черненко, и знаменитый документ, который является оформлением решения, был написан как раз рукой самого Черненко. Заседания Политбюро никогда не стенографировались — за редчайшим исключением — так повелось с ленинских времен. Заведующий Общим отделом, а если он в отпуске, то его первый заместитель, писал аккуратно на карточках, кто за, кто против. При Хрущеве — Малин, при Брежневе — Черненко, потом Лукьянов. А на этом заседании Черненко даже написал ключевые связные фразы: «Положение в А», «согласиться с мнением товарищей» и так далее.

Предполагалось быстро заменить Амина Кармалем и ввести войска для того, чтобы стабилизировать ситуацию в союзной стране. Кармаль в это время был послом Афганистана в Чехословакии — его оттуда через Ташкент привезли в Афганистан. Туда был отправлен мусульманский батальон, спецподразделение, созданное Главным разведуправлением (ГРУ) из солдат — выходцев из советских среднеазиатских республик, которые говорили на фарси. Им сшили афганскую форму, кое-как подготовили и перебросили в Афганистан, якобы для охраны находившихся там советских специалистов.

Амину начальник советского Генштаба сообщил, что несколько увеличилось количество советских военных транспортов, на что Амин сказал, что это замечательно, что чем больше, тем лучше — он ведь тоже просил СССР об увеличении военной поддержки.

Кроме мусульманского батальона в Кабул прислали отряды «Гром» и «Вымпел» — спецподразделения, созданные при 7-м Управлении КГБ для слежки, наружного наблюдения и силовых акций. А также в Афганистан отправилось небольшое подразделение, которое числилось в составе Управления нелегальной разведки и специализацией которого были терроризм и боевые действия на территории врага на случай особых обстоятельств — то есть войны.

Все было чудовищно организовано — в палатках холодно, еды не хватало. Потом, когда начался штурм, встала проблема, как друг друга отличать, ведь все были в одной и той же форме. Поспешно сделали из бинтов белые повязки на руки, но все равно никто никого толком не видел. Было много раненых, а крови для переливания не оказалось. Один из участников той операции, из Ярославского управления, оставил неплохие воспоминания, где в частности описал, что они там были несколько дней, и если бы их предупредили, что придется штурмовать хорошо защищенный дворец, они бы сдали кровь для самих себя, сами бы заготовили запас для переливания. Но все было сделано тяп-ляп, хотя конечно и очень быстро.

На следующий день после штурма дворца (27 декабря 1979 года) Андрей Александров-Агентов, помощник Брежнева по международным делам, звонил Андропову и спрашивал, что ответить Амину на ранее полученный запрос о помощи. А Андропов ему сообщил, что со вчерашней ночи Афганистан возглавляет Кармаль и советские войска стоят в Кабуле. То есть даже ближайший советник Брежнева ничего не знал об операции.

Самое ужасное в этом штурме дворца состоит в том, что атаковали и убивали людей, которые считали Советский Союз и советских людей своими друзьями, братьями, соратниками. Афганистан был дружеским государством, «шурави», «советский», означало просто «друг» для всего Афганистана. И как потом все переменилось, причем понятно почему — убили людей, которые на СССР смотрели как на лучших друзей. Когда Амину сказали, что дворец атакуют русские, он сначала не поверил. Когда его вдову с оставшимися детьми спросили, куда ее везти, она сказала, что конечно в СССР, ведь ее муж любил и доверял только этой стране. Она потом была в Лефортово с дочерью, позже их выпустили и дочь Амина окончила один из ростовских вузов.