Гений. История человека, открывшего миру Хемингуэя и Фицджеральда - Эндрю Скотт Берг Страница 69

Как только истории были готовы, Колдуэлл отправился в Нью-Йорк, чувствуя себя достаточно смелым, чтобы встретиться с Перкинсом. Он поднялся на пятый этаж на том же грохочущем лифте, но на сей раз не отступил – вошел в офис и передал Перкинсу сочинения, которые впоследствии и превратились в сборник новелл «Американская земля». ^[146] Колдуэлл вспоминал:

«В шляпе с загнутыми полями, которая казалась как минимум наполовину меньше нужного размера, он сидел за столом и примерно с четверть часа медленно листал страницы рукописи. Пока сидел – не произнес ни слова. Под конец встал, слабо улыбаясь, и, поблескивая коричневыми туфлями, неторопливо прошелся по кабинету, поглядывая из окна на шумную улицу и вспоминая коекакие случаи из своей юности в Вермонте.

Спустя примерно час после прочтения этих рассказов – иногда серьезных, но чаще забавных – Перкинс впервые вспомнил о принесенной Колдуэллом рукописи. Но все, что сказал, – это то, что он будет ее издавать».

«Американская земля» вышла в конце апреля 1931 года. Отзывы были смешанные: большинство нью-йоркских критиков подбирались к откровенным историям Колдуэлла так, словно от них исходил дурной запах. Книга распродалась тиражом меньше тысячи копий. Перкинс в третий раз попытался поднять с земли карьеру Колдуэлла, в то время как издатели едва ли могли позволить себе подобное, и спросил у автора, не хотел бы тот написать роман.

Втайне от Макса автор уже закончил черновик романа о жителях глубинки Джорджии «Табачная дорога». К лету он окончательно отредактировал его и отправил Перкинсу. Scribners опубликовало «Табачную дорогу» в феврале 1932 года, и она едва окупила мизерный аванс и гонорар Колдуэлла. Критики не проявили восторга, как и в случае с предыдущей книгой, но автор тут же погрузился в следующий роман. «Осенний склон» ^[147] рассказывал о семье, жившей на придорожной ферме в Мэне. Через месяц после того, как Колдуэлл ее отправил, Перкинс написал ему: «Мы приняли отрицательное решение касательно “Осеннего склона”, как бы печально это ни было». Тем не менее Перкинс не лил над письмом крокодильих слез и продолжал:

«Я поверил в него и хочу также сказать, что еще больше я поверил в вас. Книгу рассмотрели на всех уровнях. Ее прочитали шесть человек, включая тех, кто обычно занимается лишь деловой стороной вопроса и в нормальное время не стал бы ее читать. Против издания говорят продажи «Американской земли» и «Табачной дороги». Дело в том, что Депрессия вынуждает рассматривать рукописи с практической точки зрения, чего на самом деле раньше никогда не требовалось, и это очень тяжело, когда цифры вступают в бой с практическими аргументами. Не могу выразить, насколько мне жаль».

Перкинс чувствовал, что не имеет права предлагать что-то вроде материала для работы человеку, которому отказал, но такая практика уже вошла у него в привычку. В постскриптуме он намекнул, но с оттенком некой двойственности, на один или два момента в сюжете, которые Колдуэллу стоило переработать, прежде чем предлагать рукопись другому издателю, и все потому, что «я хочу увидеть, как вы неминуемо добьетесь успеха».

Литературным агентом Колдуэлла был Максим Лейбер. Они вместе навестили Перкинса в офисе, и между ними состоялся долгий дружеский разговор. Перкинс выразил надежду, что Колдуэлл не захочет искать нового издателя, а предложит новую книгу Scribners, хотя пункт, предполагающий такую возможность в его договоре, уже был аннулирован. У автора была возможность публиковаться в любом другом месте, но Эрскин был готов показать новую книгу Перкинсу. Прежде чем у писателя появилась возможность сказать об этом, Лейбер попросил автора выйти с ним из офиса. Лейбер заявил, что ему понравился роман, он также нравился самому Колдуэллу и Максу Перкинсу. Все это означает лишь то, что книга наверняка найдет издателя. И если Scribners не возьмет, они найдут других. И Колдуэлл согласился.

«Я знал Макса Перкинса так долго, – вспоминал Колдуэлл. – После этого было очень грустно думать, что это решение означает, что у меня больше не будет возможности связаться с ним ради помощи и совета». На следующий день, направляясь в офис агента по Пятой авеню, Эрскин остановился на углу Сорок восьмой улицы и взглянул на окна на пятом этаже.

«Вскоре мои глаза наполнились слезами, – признавался Колдуэлл. – И когда я наконец ушел, то размышлял о том, как скажу Максу Лейберу, что передумал и не хочу, чтобы он искал мне другого издателя». Как только он прибыл в офис, агент сообщил, что у них осталось всего несколько минут до встречи с Гарольдом Гинзбургом и Маршалом Бэстом из Viking Press. Колдуэлл хотел остаться и поведать о последних сердечных переменах, но Лейбер был слишком увлечен, обсуждая перспективы. Гинзбург и Бэст в течение часа расписывали все преимущества сотрудничества с Viking Press – за роскошным обедом, который в порыве заказал для них Колдуэлл, не оглядываясь на цену. И все же он никак не мог перестать мысленно сравнивать этот обед с тем первым и единственным случаем, когда Максвелл Перкинс купил ему еду. Это было в баре. Макс заказал им бутерброды с арахисовым маслом и желе и по стакану апельсинового сока. И единственное, что редактор сказал тогда, вспоминал Колдуэлл, было:

– В Вермонте лицо худого и голодного человека вызывало у всех страшное уважение.

Эрскин так и не смог понять, повлияло ли воспоминание о несчастном бутерброде с арахисовым маслом и желе на его согласие предоставить следующие три книги издательству Viking Press. «Осенний склон» оно отвергло, как и Scribners, но Колдуэлл начал работу над следующим романом, действие которого также разворачивалось на Юге, – «Божья делянка». ^[148] Согласно новому контракту Viking Press имело право первого прочтения. К тому моменту как «Божья делянка» была издана, «Табачную дорогу» адаптировали для сцены, и она била рекорды на Бродвее больше семи лет. Карьера Колдуэлла все шла и шла вверх, но Scribners больше никогда не издавало его книги.

Макс Перкинс верил – пока он в состоянии сохранять умы своих авторов работающими, они смогут поддерживать карьеру и преодолеют Великую депрессию. В письме к Хемингуэю Перкинс предложил продвигать собственный грубый индивидуализм: «Вероятно, нынешнее печальное положение можно исправить, если помочь тем, кто пытается из него выпутаться».

Хемингуэй жил в Монтане, где успешно работал над новой книгой, посвященной корриде, – до ноября 1930 года. Вечером 1 ноября он подвозил Джона Дос Пассоса в Биллингс после десятидневной охоты, когда внезапный свет фар встречного автомобиля швырнул машину Эрнеста в кювет. Дос Пассос выбрался из перевернутых обломков невредимым, а вот Хемингуэю не повезло: правая рука была сломана, причем так, что ее пришлось накрепко прибинтовать к телу, чтобы уберечь от новых возможных повреждений. Хемингуэй в шутку предложил Скрайбнерам на будущее застраховать его от несчастных случаев и болезней – могли бы заработать неплохие деньги, даже большие, чем от продажи его книг. С момента подписания контракта у него случилась язва, прокол глазного яблока, гиперемия почек, ранение указательного пальца, ранение лба, шип в щеке, ветка в бедре, а теперь еще и сломанная рука. С другой стороны, говорил Хемингуэй, за все это время он ни разу не страдал запором.