Генерал Скоблин. Легенда советской разведки - Армен Гаспарян Страница 66

Газета «Возрождение», май 1939 года: «Так вышло само собой, а иначе и не могло случиться: что люди, которые завладели командными постами в эмиграции, люди, представляющие отжившие свой век течения и давно уже уязвленные в своем самолюбии, отвернувшиеся от России, оказались ныне вне событий.

Общественный центр тяжести и всей этой жестокой и оскорбительной для русского имени истории заключается, однако, не в ее трагических подробностях, а в том, что „Внутренняя линия“ — „питательный бульон“ для разводки провокаторов, продолжала существовать и во главе ее продолжал оставаться все тот капитан Фосс — злой гений, губивший и погубивший теперь генерала Абрамова.

Генерал Шатилов указывает на капитана Фосса, как на вдохновителя и руководителя „Внутренней линии“, требования которого были для него — генерала Шатилова — обязательны. Донесения капитана Фосса в комиссию не соответствуют действительности. Его заявления или прямо неверны, или искажают дело, или дают ему умышленно ложное освещение. Общая их цель прикрыть истинную деятельность „Внутренней линии“ и генерала Шатилова.

Заключения очевидны. Наименее из них невыгодное могло бы состоять в том, что Абрамов в течение тринадцати лет был непрерывно и умышленно вводим в заблуждение капитаном Фоссом, совершенно этого не замечая».

Газета «Последние новости», май 1939 года: «Скандал, разыгравшийся в Софии, имеет тем большее значение, что генерал Абрамов и его ближайший помощник капитан Фосс находились в шифрованной переписке с генералом Скоблиным и Плевицкой перед похищением генерала Миллера. Какую роль сыграл Николай Абрамов? Сколько человеческих жизней лежит на его совести?»

Газета «За Родину!», май 1939 года: «Провокация Абрамова как будто пробила лед — „Внутренняя Линия“ получила освещение на страницах почти всех органов национальной печати, сейчас, после очевидно преступной работы „Внутренней линии“ ее возглавителей, ее вольных и невольных сообщников и пособников, уместно спросить: так кто же был прав?»

Газета «Меч», май 1939 года: «Налицо определенное желание, столь неумное и столь чреватое последствиями, замять, скрыть, не вынести сора из избы. Если присмотреться к делу Скоблина и к делу Абрамова, то в них можно увидеть большую аналогию. Заключается она, помимо, конечно, основных мотивов предательской работы, в безнаказанности главных участников и в упорном желании оставшихся замазать все эти дела. Главное несчастье в том, что стоящие во главе организации и обывательская масса облегчают спецотделу ОГПУ вести беспроигрышную игру».

Газета «Сигнал», май 1939 года: «Все делалось силами и влиянием „Внутренней линии“, применявшей чисто большевистские методы борьбы, как провокация, клевета, компрометация противников, взрыв изнутри конкурирующих организаций. Напомним чрезвычайно характерное обстоятельство, что первая и неудачная статья И. Солоневича о Скоблине была написана по личному совету генерала Абрамова. Напомним, что главная атака против И.Солоневича шла именно из окружения генерала Абрамова („Психологический трест“), явившегося источником всех последующих против И. Солоневича инсинуаций.

Когда выяснилось, что начальником РОВС генерал Абрамов, после скандала с его сыном, оставаться не может, он предложил этот пост заслуженному профессору генералу Гулевичу. Он согласился, однако, предупредив: заняв пост начальника РОВС, он, генерал Гулевич, „Внутреннюю линию“ ликвидирует. На это заявление он ответа не получил и генерал Абрамов назначил генерала Архангельского.

Было ясно, что генерал Абрамов искал себе бездеятельного заместителя, и нашел такового в лице генерала Архангельского».

В Софии скандал пытались замять. Решили даже не докладывать новому председателю Русского общевоинского союза генералу Архангельскому. Только спустя три месяца, в конфиденциальном письме Абрамов доложил, что возникли трудности, но «Внутренняя линия» всегда на страже. Чувствуя неладное, она изолировала Николая от работы РОВС, поэтому никаких особых тайн он не разведал.

Но НТСНП и Туркул снова выступили единым фронтом, будоража эмиграцию очередным этапом русской войны, в этот раз на Балканах. Первый удар нанесли по РОВС его бывшие чины. Полковник Пятницкий в передовице журнала «Сигнал» отмечал: «Нам решительно непонятно, как генерал Абрамов сам может оставаться в занимаемой должности. Требовать его отставки — не наше дело. Это — дело РОВС. Но мы высказываем лишь удивление, что генерал Абрамов сам допускает возможным ожидать таких требований».

Скандал вынудил генерала Архангельского приступить к расследованию дела Николая Абрамова. Разумеется, тут же всплыла на поверхность и «Внутренняя линия». В течение 10 дней председатель Русского общевоинского союза лично руководил ходом работы проверочный комиссии. Как и следовало ожидать, она не нашла никаких ошибок в деятельности контрразведки. В письме начальник отделов РОВС Архангельский отмечал: «Двухгодичное наблюдение за ним не дало ничего подозрительного. Сам он проявлял антибольшевистское настроение и, как знакомый с советской действительностью, был привлечен к работе против большевиков. Однако с начала 1937 года стали обнаруживаться подозрения в предательстве, и за Николаем Абрамовым со стороны нашего аппарата была установлена слежка. Естественно, что в это время он был устранен от настоящей работы. Подозрения нагромождались, но установить подлинность их, поймать с поличным не удалось. Была привлечена и болгарская полиция. Хотя все оставалось в области подозрений и косвенных улик, тем не менее, летом прошлого года обо всем было доложено Генералу Абрамову, который спросил сына. Последний ответил категорическим отказом — „не виноват“, но тем не менее Генерал Абрамов велел сыну уехать из Болгарии. Интерес дела, необходимость выяснить его до конца не позволяли предавать его огласке, на чем настаивала полиция.

Генерал Абрамов, собрав старших начальников, находящихся в Софии, 7 февраля, „отбросив личное и руководствуясь пользой дела“, рассказал все, что он знает по этому тяжелому для него делу. К особо секретным делам Русского общевоинского союза Николай А. никогда не имел доступа, и отец с ним этими делами не делился, а со времени женитьбы и жил с ним на разных квартирах. Отношения отца с сыном были холодные, что наблюдалось всеми.

Привлечение Николая А. к разведывательной работе сопровождалось колебаниями отца, который уступил сыну, боясь упрека в том, что „оберегает сына от опасной работы, на которую идут другие…“ Несомненно, что Николай А. узнал технику работы в известной ограниченной области».

Архангельский попытался поставить точку в затянувшейся череде скандалов с контрразведкой. Он отдал приказ, согласно которому «Внутренняя линия» считалась распущенной и деятельность ее чинов прекращалась во всех отделах РОВС. Но, как и в случае с аналогичными попытками Миллера, ничего из этого не вышло. «Внутренняя линия» продолжила свою работу, больше уже не привлекая к себе ненужного внимания.

* * *

Похищение в Париже генерала Миллера вызвало у эмиграции новый виток подозрений в отношении братьев Солоневичей. На собрании группы дроздовцев в Софии было заявлено, что «это — советская сволочь, которой верить никак нельзя. Они из той породы, которая под пение „Боже, Царя храни“ способны на какую угодно гнусность. Они страшнее явно большевизанствующих активистов». Еще дальше пошел генерал Зинкевич: «Если станет известно, что Борис с его атлетической фигурой втаскивал генерала Миллера в советский автомобиль, то мы ни на минуту не усомнимся в достоверности такого факта».