Генерал Скоблин. Легенда советской разведки - Армен Гаспарян Страница 65

Нового председателя Русского общевоинского союза нашли в Бельгии. Выбор этот удивил многих.

Генерал-лейтенант Алексей Петрович Архангельский сразу после революции оказался в рядах Красной Армии. Это, так сказать, официально. В то же время он входил в состав подпольного «Национального центра», который занимался отправкой офицеров на Юг. Зимой 1919 года он прибыл в Добровольческую армию, где был весьма прохладно встречен Деникиным. Он назначил офицерский суд чести, который оправдал Архангельского. Но никакой видной роли в Белом движении он не играл. Больше того, большинство чинов РОВС вообще не знало, кто это такой. Известно было лишь, что он дружит с Кусонским, который, по слухам, и подсказал Абрамову кандидатуру нового председателя Русского общевоинского союза. 20 марта 1938 года Абрамов отдал приказ о назначении Архангельского с переносом центра в Бельгию: «Выяснившиеся за последние пять месяцев общественно-политические условия не позволяют мне продолжать исполнение обязанностей Начальника Русского общевоинского союза на месте моего постоянного жительства. Ввиду чего приказываю в исполнение должности Начальника Русского общевоинского союза вступить Генерального Штаба генерал-лейтенанту А.П. Архангельскому.

Призываю всех чинов Русского общевоинского союза оказать своему новому Начальнику всемерную поддержку на его трудном и ответственном посту во имя великой идеи, которой мы все служим, — во имя спасения нашей Родины.

Приношу искреннюю благодарность всем, кто в трудные дни после гибели Генерала Миллера оказал Русскому общевоинскому союзу и его возглавлению свое доверие и моральную поддержку».

Случилось это очень вовремя. Крупнейшая организация русского зарубежья опять оказалась втянутой в грандиозный шпионский скандал. Выяснилось, что агентом НКВД был сын Федора Федоровича.

* * *

Во время эвакуации белых армий из Крыма Абрамов оставил на попечение родственников маленького Колю. Он рос при советской власти и, разумеется, впитал в себя всю идеологию: ненависть к буржуям, фашистам и белогвардейцам. В 1931 году он неожиданно появился в Берлине. Фон Лампе тут же сообщил об этом Абрамову. Тот выслал болгарскую визу и немного денег на дорогу.

Разумеется, генералу не нравились откровенные просоветские речи своего наследника. Он поручил его перевоспитание капитану Фоссу. Тот начал привлекать Николая к акциям «Внутренней линии». Было решено внедрить его в НТСНП, куда он по возрасту вполне подходил. Жена Абрамова вспоминала позднее: «Мы жили с мамой и Николаем Федоровичем как на вулкане. Семь лет на краю пропасти. Если бы теперь мне кто-нибудь сказал, что можно долгие годы принимать у себя дома смертельного врага, улыбаться, подставлять щечку для поцелуя, кормить его любимыми блюдами, я бы ни за что не поверила. Но так было».

Уроки Клавдия Александровича не прошли даром. Абрамов-младший начал с того, что предложил создать в рамках Национально-трудового союза нового поколения тайную организацию. Но его настойчивые предложения не нашли поддержки среди «нацмальчиков». Невзирая на родство с известным лидером Белого движения, он был исключен из НТСНП. В Русском общевоинском союзе были возмущены таким решением. Отношения между двумя организациями, которые и так нельзя было назвать безоблачными, испортились до предела.

Летом 1934 года СССР и Болгария договорились об установлении дипломатических отношений. 23 ноября советский полпред Раскольников вручил царю Борису верительные грамоты. Уже через несколько дней представитель Страны Советов заявил категорический протест правительству, обвинив некоторых видных членов НТС в подготовке его убийства. Болгарские власти приняли меры. А уже скоро в орбиту следствия попал и Николай Абрамов. Были выявлены его связи с резидентом НКВД на Балканах, а в дальнейшем и с чекистами в Софии. Разведчик Дмитрий Федичкин спустя почти 50 лет вспоминал: «Он был предан Советской власти, мужествен, инициативен. Можно привести множество примеров, когда дети не разделяют взглядов своих отцов, поступают вопреки их воле. Но тут было совершенно другое: чтобы обезвредить антисоветские действия РОВС, Николай должен был скрывать от отца свое истинное лицо. По этому поводу у нас шли бурные дебаты. Одни говорили, что неэтично, безнравственно побуждать сына скрытно действовать против родного отца. Другие стояли на совершенно противоположной позиции: ничего безнравственного тут нет! Сын защищает свое отечество от происков врага, сбежавшего за кордон. И совсем неважно, что врагом этим оказался родной отец».

В октябре 1938 года его арестовали. Абрамову-младшему были предъявлены обвинения в связях с советской разведкой. Разумеется, он пытался все отрицать, но без особого успеха. Ему было дано 7 дней на размышления. Отец предлагал ему застрелиться и тем самым смыть пятно позора с фамилии. Однако Николай категорически отказался. Единственное, что смог сделать генерал — попытаться не допустить излишней огласки. Получив визу во Францию, Абрамов-младший уехал. Больше его никто и никогда не видел в русском зарубежье.

А издания русского зарубежья словно соревновались друг с другом: кто больнее ударит Русский общевоинский союз.

Газета «Россия», май 1939 года: «Военно-бюрократическая попытка верхов РОВС залатать все те прорывы, тягчайшие предательства, которые беспрерывно имели место в течение последних десяти лет — это совершенно безнадежное занятие. Престиж ответственного руководства РОВС, система управления и основы организации союза окончательно безнадежно скомпрометированы. Да и в самом деле, каков может быть авторитет и доверие, когда большевистский шпионаж, измена и предательство явились не случайным печальным явлением, а многолетней и систематически повторяющейся практикой.

Предательство генерала Монкевица и Неандера, позже — большевистские предатели, наводчики, находившиеся в непосредственном окружении доблестного генерала Кутепова. Далее, в окружении генерала Миллера развертывается скоблиниада и шпионско-большевистская „Внутренняя линия“… Ранее этого вскрывается шпионско-предательская работа в штабе 4 отдела РОВС в Белграде, где заведующий канцелярией генерала Барбовича, ротмистр Коморовский, совместно с Линицким вел работу в пользу большевиков. Наконец, в настоящее время, мы снова были потрясены новой для нас, но по существу многолетней шпионско-большевистской работой Николая Абрамова в штабе 3 отдела РОВС в Софии. Мы уже не говорим о некоторых других провалах. И разве сейчас кто-нибудь из белых воинов и вообще из рядов национальной эмиграции может поручиться за то, что эта военная организация в своем ответственном управлении не продолжает оставаться пронизанной и опутанной сетью большевистских шпионов-провокаторов. Об этом нужно сказать открыто, честно, твердо и громко.

В конце концов, создалось положение, при котором, к сожалению, весьма незначительный процент воинских чинов остался в рядах РОВС, а подавляющая масса белых воинов, не найдя в этой организации морального, военного и национально-политического смысла вышла из нее.

На каком-то непонятном основании в ответ на закономерную, созидательную и патриотическую критику — со стороны руководящего актива союза всегда раздавался окрик: „Не Ваше дело!“, „Вы разлагаете союз!“, „Большевик“, „Разлагатель“… По какому-то роковому непониманию вот уже около десяти лет, когда впервые в центре РОВС было обнаружено предательство генерала Монвевица и когда одно большевистское предательство стало следовать за другим, — в ответ на требование всей национальной эмиграции широко вскрыть все предательства в рядах союза и реорганизовать его — неизменно со стороны верхов союза раздается злобный окрик: „Не ваше дело!“»