Большая игра. Война СССР в Афганистане - Грегори Фейфер Страница 66

Несмотря на все усилия, советским гражданам в Кабуле было чрезвычайно трудно привыкнуть к постоянному насилию. Трудно еще и потому, что определить скрытого врага на шумных улицах города было почти невозможно. Советские специалисты не имели навыков распознавать мины, замаскированные под игрушки. Курилов был свидетелем одного такого случая, когда взрывное устройство, замаскированное под термос, взорвалось в руках у русского ребенка, когда тот попытался подобрать его. Подобные акты насилия имели своей целью вызвать недовольство правительством, которое неспособно обеспечить элементарную безопасность жителям столицы. На улицах города то и дело случались похищения и убийства, которые служили еще одним обстоятельством, мешавшим жизни войти в нормальное русло.

Советские специалисты все более падали духом. Многие специалисты жаловались, что должны делать «всё» сами, так как их афганские коллеги либо не хотели, либо не могли выполнять свои задачи самостоятельно. За разговорами в советских столовых чаще всего можно было слышать вопрос: «Ну и как можно исправить ситуацию в таких условиях?». И многие знали заранее ответ афганцев на это: «Вы за этим и прибыли сюда, это ваша работа». Большинство кабульцев по-прежнему приветствовало или хотя бы терпело советское присутствие, которое гарантировало им хоть какую-то безопасность и свободу мысли. Правда, некоторые винили во всех бедах своей страны Москву, но, по крайней мере, по мнению Курилова, таких было значительно меньше, чем тех, кто откровенно боялся за свою жизнь, если религиозные повстанцы-фундаменталисты возьмут город.

Кабульский центральный госпиталь, самый большой в стране, мог служить одним из примеров. Здесь чувствовалась серьезная нехватка персонала и дефицит лекарств и обезболивающих средств, в то время как сам госпиталь был переполнен пациентами — как военными, так и гражданскими. Советские солдаты с легкими ранениями предпочитали оставаться в полевых госпиталях, чтобы оставить место для тех, кто нуждается в ампутации или другой серьезной операции.

Михаил Желтаков, другой офицер КГБ, провел много времени, фотографируя медицинские отчеты. Наиболее частыми из операций были ампутации, хотя многие из жертв взрывов мин не выживали.

Чаще всего они умирали от шока или от потери крови, особенно если раненого приходилось доставлять в госпиталь издалека. По словам Желтакова, офицеры более философски переносили потерю ноги или руки, возможно потому, что могли надеяться на бумажную работу на родине. Но для молодых солдат-срочников ампутация, напротив, была трагедией, они не видели для себя никакого будущего. Желтаков сам наблюдал одну из операций, когда хирурги несколько часов ампутировали ногу ниже колена одному солдату, подорвавшемуся на мине. И хотя гораздо легче было бы отрезать ее выше колена, но ведь тогда ему было бы намного труднее ходить с протезом без сустава… Операция прошла успешно, поэтому главный хирург был в хорошем настроении, когда Желтаков на следующее утро заглянул в госпиталь, чтобы вместе с ним навестить прооперированного больного.

— Ну, как вы себя чувствуете? — улыбаясь, спросил хирург пациента, только что пришедшего в себя от анестезии (хотя многим приходилось ампутировать конечности в полевых госпиталях вообще без анестезии). — Вы в порядке?

Солдат зашелся слезами:

— Доктор, что случилось с моей ногой? Я хочу умереть!

Хирург нахмурился:

— Чтобы я этого больше не слышал! — рявкнул он. — В следующий раз мы отрежем тебе голову!

Для Желтакова это был шокирующий урок жестокости войны.

А Валерий Курилов, вместе с женой и двумя сыновьями, пробыл в Кабуле еще три года. Он вернулся в Москву в конце 1987 года. Незадолго до того, он, как многие другие советские солдаты и специалисты, пришел к убеждению, что война бессмысленна.

VI

25 сентября 1986 года восемь вертолетов Ми-24 приближались к Джелалабаду, возвращаясь с обычного задания, какие приходилось выполнять каждый день. На подлете к своей базе, они вдруг услышали звук ракеты, выпущенной по ним с земли. Ракета попала в ведущий вертолет и взорвалась. Когда несколькими секундами позже еще один взрыв уничтожил вторую машину, пилот пятого из шести оставшихся вертолетов в суматохе бросил машину резко вниз; в результате был поврежден корпус и ранено несколько человек на борту. Только один из вертолетов развернул пушку в сторону атакующих, но и он был сбит в момент снижения за мгновение до того, как успел дать залп по группе повстанцев вблизи аэродрома. Тем временем, еще одна ракета попала в цель. С земли раздались ликующие крики «Аллах Акбар!» — «Великий Боже!» Горстка боевиков-моджахедов поспешила подобрать свои уже использованные ракетные установки и скрылась до того, как в погоню за ними были высланы советские танки из Джелалабада.

В скором времени видеосъемку этой атаки, заснятую самими же повстанцами, смотрел в Белом доме сам президент Рональд Рейган. Члены экипажей советских вертолетов, благополучно вернувшихся на авиабазу в Джелалабад, еще долго пытались понять, что же произошло? Как моджахеды могли устроить настолько прицельный и смертоносный обстрел? Из чего они стреляли? Даже если несколько советских ракетных установок класса «земля — воздух» попали в руки моджахедов, то из них стреляли бы сзади, вслед вертолету, так как в них использовалась технология наведения на тепло от выхлопа сопла вертолета или самолета. Однако в этом сентябре ракеты моджахедов нанесли советским вертолетчикам такой большой урон всего за несколько секунд, как будто были выпущены с разных сторон, в том числе и спереди, но не с тыла…

Командование 40-й армии временно вернуло на авиабазы всю авиацию, за исключением некоторых машин, выполнявших особенно важные задания. Специалисты занялись тщательным расследованием, восстанавливая картину боя. Все они пришли к единому выводу: моджахеды получили в свои руки и применили американские переносные зенитно-ракетные установки «Стингер».

VII

Уильям Кейси прилагал все усилия, чтобы расширить американское участие в афганском конфликте и в 1985 году, и, еще более, в 1986-м. Желание директора ЦРУ перевести конфликт в Афганистане на новый уровень и на большие ставки очевидно из инструкций, данных им в начале 1986 года Милтону Вердену (MiIton Bearden), новому шефу резидентуры ЦРУ в Исламабаде. Встретившись с ним в своем офисе в Лэнгли, Кейси сказал Вердену, что тот должен будет «выйти отсюда и победить».

Огромное количество оружия и денег — только в 1986 году оно составило 500 миллионов долларов — теперь направлялось Америкой в Афганистан. ЦРУ импортировало даже несколько тысяч мулов — некоторых даже из Техаса — для переправки грузов через горные перевалы на границе Пакистана с Афганистаном. Чтобы обойти строгий контроль пакистанской спецслужбы И СИ, в Лэнгли также начали вербовать своих собственных агентов в Афганистане, а высшим полевым командирам моджахедов стали выплачивать по 10 тысяч долларов в месяц.

В Вашингтоне долго шли дебаты по поводу того, включать ли ПЗРК «Стингер» в список поставок для афганских моджахедов. В течение первых лет войны Соединенные Штаты занимались в основном закупкой вооружения советского образца для моджахедов. Многие в США, не желая раздувать конфликт за счет продажи им американского оружия, считали, что пустить кровь Советам будет достаточной местью за то, как Москва в свое время поддерживала Вьетнам. Но чем больше афганские повстанцы увязали в этом конфликте, тем меньше многие в Америке начинали верить в пропаганду как достаточную замену военной помощи.