Загадки золотых конвоев - Владимир Шигин Страница 65

Признаюсь, что в своё время к рассказу севастопольского историка о таинственной разведывательной лодке я отнёсся достаточно скептически и вскоре надолго забыл о ней. Однако прошло время, и подводный «Летучий голландец» сам напомнил о себе…

В 1988 году я поступил на научно-педагогический факультет Военно-политической академии имени В.И. Ленина, где готовили будущих преподавателей истории для военных училищ. На первом курсе семинары по отечественной истории у нас вёл отставной полковник Орлов (имя и отчество его я, к сожалению, забыл). Полковник был очень стар и часто во время занятий на некоторое время засыпал. На кафедре истории КПСС ветеран пользовался огромным авторитетом и уважением как человек. Преподаватели говорили о том, что в годы войны Орлов совершил немало подвигов.

Мы обычно терпеливо ждали, когда Орлов проснётся, после чего семинар продолжался. Кто учился в вузах, хорошо помнит, что во все времена все студенты старались разговорить на семинарских занятиях своих преподавателей, чтобы те как можно дольше рассказывали о своей жизни и как можно меньше опрашивали самих студентов. Не были исключением и слушатели — офицеры нашего отделения, тем более что полковник Орлов, как и большинство пожилых людей, любил предаваться воспоминаниям. Из рассказов ветерана выяснилось, что он служил в одном из подразделений ГРУ, неоднократно выполнял задачи за линией фронта. Обращала на себя внимание и весьма внушительная орденская колодка нашего преподавателя, особенно одна, не известная мне орденская лента в нижнем ряду. На мой вопрос о том, что это за награда, Орлов сказал:

— Это орден, которым меня наградила королева Бельгии!

Разумеется, мы тут же попросили ветерана рассказать историю этой весьма необычной для советского офицера награды. Суть рассказа полковника Орлова была такова. В 1944 году он в составе спецгруппы был переправлен в Бельгию для установления контактов с местными антифашистами и в особенности с нашими бывшими военнопленными, сражавшимися в составе партизанских отрядов. Наградой за выполнение этого задания и стал бельгийский орден, который был вручен ветерану уже после войны. Но самым удивительным в истории с «бельгийским делом» Орлова было то, что, по его словам, переправлялись они в Бельгию на нашей подводной лодке, которая, выйдя из нашей военно-морской базы, достигла побережья Бельгии. Там с её борта спустили резиновую лодку, на которой разведчики и высадились на берег. Откуда конкретно выходила лодка, ветеран, несмотря на все мои усилия его разговорить, не сказал.

Помню, что, выслушав рассказ старого полковника, я отнёсся к нему с определённым недоверием. И было от чего! Ведь Бельгия расположена в западной части Европы. Для того чтобы подойти к побережью Бельгии, надо было пройти всё Балтийское море и форсировать Датские проливы, а таких дальних боевых походов, как известно, за время войны не делала ни одна подводная лодка Балтийского флота! В своё время, служа на противолодочных кораблях Балтийского флота, я неоднократно выполнял задачи боевой службы в проливной зоне и неплохо изучил Датские проливы. Могу сказать, что форсирование их в войну подводной лодкой было делом весьма непростым. Во-первых, по причине мелководности проливов и необходимости следования по ним в надводном положении. Во-вторых, из-за чрезвычайно сложной навигационной обстановки, массы подводных камней и рифов. Впрочем, история знает прорыв через балтийские проливы в Атлантику польской субмарины «Ожел» («Орёл»), которая успешно форсировала проливы, не имея на борту даже навигационных карт! Но то было самое начало войны — 1939 год, а полковник Орлов рассказывал о 1944 годе, когда немецкая ПЛО была доведена до совершенства. Разумеется, лодка могла следовать из Полярного. Тогда ей надо было дважды обогнуть весь Скандинавский полуостров и пересечь Северное море. Теоретически это было вполне возможно. Практически — значительно труднее. Но, как говорится, на войне бывает всякое…

Из-за своих сомнений я несколько раз переспрашивал ветерана относительно подводной лодки, намекая, что, может быть, он что-то перепутал или просто забыл. Но старик твёрдо стоял на своём подводная лодка была и поход к берегам Бельгии тоже был! Относительно обстоятельств плавания Орлов рассказал, что продолжалось оно около двух недель, при этом лодка ни разу не атаковала неприятельских кораблей, хотя якобы командир несколько раз видел их в перископ. Как всё это похоже на «Летучего голландца» из романа Леонида Платова! С командой подводной лодки, по словам Орлова, они (в группе было человек пять) во время плавания практически не общались и жили в отдельном отсеке, даже гальюн у них был отдельный. Зная, насколько стеснёнными были условия на подводных лодках Второй мировой войны, невозможно представить, чтобы на обычной боевой субмарине могли полностью выделить отсек на размещение группы разведчиков! Это могло иметь место только в одном случае — если подводная лодка была переделана под десантную и имела специальный десантный отсек. Так как гальюны на дизельных подводных лодках размещались традиционно в первом, третьем и четвёртом отсеках, то можно предположить, что для размещения спецгруппы был оборудован первый (торпедный) отсек. Третий отсек не мог быть выделен для десантников, так как там на дизельных лодках располагается центральный пост. Именно там находятся командир, штурман, вахтенный механик, рубка гидроакустика и т.д. Кроме того, через третий и четвёртый отсеки необходимо было перемещаться личному составу, нёсшему службу во втором и кормовых отсеках, поэтому изолировать находящихся там людей от общения с командой лодки было бы весьма затруднительно.

Итак, если верить рассказу ветерана войны полковника Орлова (а не верить оснований у меня нет), на Балтике в годы Великой Отечественной войны у нас была некая специализированная подводная лодка, переоборудованная для перевозки некоторого количества людей и имевшая достаточно большой радиус плавания.

Получается, что секретная подводная лодка действительно была. Но была ли она одна? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: наличие одной субмарины ни в коей мере не обеспечит надёжности деятельности «подводного канала». Их должно быть хотя бы две-три, то есть должно было существовать некое соединение, что-то подобное отдельному дивизиону подводных лодок ГРУ или НКВД. При этом лодки могли одновременно находиться на различных военно-морских театрах. При необходимости они вполне могли быть перебазированы по внутренним речным путям в то место, где были наиболее нужны.

Зимой 2007 года я принимал участие в геральдической выставке на ВВЦ (бывшая ВДНХ), подписывая читателям свои книги. Ко мне подошла женщина-преподаватель одной из школ с мальчиком лет 14. Подошедшие обратились ко мне с несколько неожиданной просьбой. У мальчика-школьника был дедушка, который не столь давно умер, Курков Владимир Фёдорович, который служил коком на некой секретной подводной лодке в годы войны. Лодка эта якобы базировалась на Балтике, а в 1945 году перешла по Беломорканалу на Север. Командиром её был некто Дмитрий Сергеевич Лихачев (полный тезка знаменитого академика). По воспоминаниям деда, они якобы перевозили детали какой-то секретной немецкой торпеды чуть ли из самой Германии. После войны за какие-то провинности деда судили. Отбыв срок в лагерях, он жил в Подмосковье и в последние годы жизни пытался восстановить свои права ветерана войны, отсылая письма в различные инстанции. Ответы отовсюду были однозначными — такой лодки в составе флота не было и такого командира тоже. К сожалению, никаких данных по лодке внук не помнил, потерялись копии писем деда и ответы на них. Честно говоря, я тоже ничем не смог помочь внуку ветерана. На мой запрос о командире лодки Д.С. Лихачеве мне также ответили, что такого в составе ВМФ в годы войны не было.