Лексика русской разведки. История разведки в терминах - Михаил Алексеев Страница 64

С 1631 года начали уже появляться в Русском царстве печатные иностранные ведомости и газеты, и первейшие были гамбургские. Кроме оных впоследствии выписываемы были еще многие другие на немецком, голландском, французском и прочих европейских языках ^[491]. Несмотря на получение газет сих, составление в Посольском приказе так называемых курантов, или переводов и выписок из разных иностранных газет, все еще продолжалось и прекратилось токмо в 1701 году. К сему времени должно, вероятно, отнести появление в свет первых печатных Российских Ведомостей, заменивших рукописные куранты» ^[492].

В какой-то момент у дипломатического ведомства России появилась возможность из большой массы материалов отбирать наиболее нужную и важную информацию, т. е. составлять обзоры публикаций европейской прессы. Эти обзоры были не аналитическими, а информационными — их готовили для того, чтобы предоставить членам русского правительства фактические сведения обо всех важнейших событиях политической жизни Европы. Подавляющее большинство привозимых в XVII столетии в Россию газет печатались на немецком и голландском языках. Сведения из них отбирали для курантов переводчики Посольского приказа. В заглавии русских текстов обычно указывалось, что это «переводы с цесарских (галанских) курантов», хотя на самом деле это были скорее выписки, чем переводы в современном значении этого слова» ^[493].

Почти синхронно со словом куранты в русском языке появляется его синоним авизы (встречаются варианты ависы и адвизы). Впервые слово упоминается в письме из приказа Тайных дел к иноземецу Ивану Гебдону (1661 г.). К моменту приезда Гебдона в Голландию в Европе разнеслась весть о поражении русских войск под Чудновым и взятии в плен Шереметева: 27 сентября — 4 ноября 1660 г. около местечка Чуднов войска Речи Посполитой в союзе с крымскими татарами нанесли тяжелое поражение русско-казацкой армии под командованием боярина Василия Шереметева и наказного гетмана Тимофея Цецюры. Об этом событии рассылались по Западной Европе «рукописные листы». Гебдон купил несколько таких «листов» и послал их в Москву. Вместе с тем, хотя он и сам не знал, что в этих листах правда и что вымысел, он подал Ордину-Нащокину мысль прислать в Голландию опровержение «ложных» вестей для печати и рассылки по государствам. В результате было составлено «образцовое письмо» о сражении под Чудновым, с которого следовало напечатать авизы для последующего распространения. «Как к тебе ся наша грамота придет, — сообщалось в указе Тайного Приказа, адресованного Гебдону, — а авизы печатные в Немецкихъ государствахъ и в ыных городех о побое нашего боярина и воеводы Василья Борисовича Шереметева с товарищи… учнут выходить, и ты б те ависы покупал и после тех ависов велел напечатать авизы другие по образцовому писму, каково к тебе послано под сею нашего великого государя, грамотою» ^[494].

Если слово куранты — прямое заимствование из голландского языка, то итальянская по происхождению лексема авизы, вероятнее всего, заимствована через посредство других европейских языков, скорее всего немецкого. В XVII в. слово аviso использовалось в названиях многих немецких газет. Однако из числа возможных посредников нельзя исключать и польский язык, поскольку слово awis в значении ‘газета’ употреблялось в Польше. Термином авизы пользовался в своих донесениях из Варшавы прибывший туда в качестве резидента в 1674 г. стольник В. М. Тяпкин. Но могли быть и другие варианты заимствования. He исключено, что ставшее интернациональным слово пришло в Россию одновременно через разные языки. Появление в русском языке на рубеже 1650–1660-х годов сразу двух новых слов для обозначения газет свидетельствует о том, что иностранная пресса начала входить в повседневную жизнь политической элиты России ^[495].

Непосредственное руководство разведкой на государственном уровне в эти годы осуществлял лично Петр I, который в ряде случаев лично адресуется к руководителям зарубежных миссий России. Так, Б. И. Куракин, находившийся на посту посла России в Гааге с октября 1711 г. и выполнявший фактически роль русского канцлера за границей, получает «генваря во 2 день 1719 г. указание Петра провести разведку главной военно-морской базы Швеции Карлскруны:

«Господин подполковник!.. Понеже о состоянии карлскронскаго гавана [гавань] по се время никто у нас не знает, того для зело нужно, чтоб вы сыскали двух человек таких, которые там бывали, а имянно: одного из морских офицеров или шипаров, а другова, которой бы знал инженерской наук, хотя мало, и чтоб они друг про друга не знали, а нанять их так, чтоб сделать с ними тайную капитуляцию [договор, соглашение о чем-л. на определенных условиях] и чтоб они из Любка [Любека] поехали туда будто службы искать и осмотрели все, а в запросах бы нам [там] учинили так, чтоб их не приняли, и когда не примут, тогда б, возвратясь в Любек или Данцих, приехали к нам, а ежели можете таких сыскать, кои там были год или два назад, то б всего лутче, и чтоб сие зело было тайно и для того обещай им доволную плату» ^[496]. Как видим, Петр предлагает легенду, под которой в Карлскруну должны отправиться специально отобранные люди — якобы поехали искать работу, но в запросах вели бы себя так, чтобы им отказали в приеме.

Такие два человека были найдены. 30 июля 1719 г. Петр I пишет «из флота от острова Ламелант» Куракину: «P.S.*Благодарствую за двух человек, за голанца и француза, которые о известной своей негоциации, возвратясь, нам сказали, а особливо первой зело обстоятельно о флоте, только немного поздно, ибо мы уже начали, а они приехали; и буде война сего году не окончается, то заранее таких людей посылать и чтоб кончае в марте у нас стали. Не изволь жалеть денег, заплачено будет, а посылать надобно морских, ибо француз зело обстоятелно сказал о другом, а о флоте тупенко» ^[497].